Владимир Лавров - Сопротивление материалов

— Много говорили про образы, которые используют в США. Там ещё с XIX века активно используют пропагандистские образы. Начали они с плакатов "Дядя Сэм нуждается в тебе" — это когда набирали добровольцев для войны с Югом, рисовали такие большие плакаты на агитпоездах, у портрета дядьки со звёздно — полосатой шляпой делали ещё такие глаза переливающиеся, с какой стороны не посмотришь — кажется, он на тебя смотрит. Сейчас они рисуют плакаты с изображением уверенной женщины в спецовке — как будто работница авиазавода — и надписью "Мы сделаем это!". Одним словом, последовательно и методично создают образ единой страны с едиными целями для властей и народа. Если верить той пропаганде, которую я слышала в детстве, то там на каждом углу должны были бы висеть плакаты, на которых толстый капиталист должен был прыгать на раздавленных рабочих и ликовать над тем, как хорошо он их надул и ограбил. А они наоборот — создают образ единого народа.

— Отдельный цикл лекций был про отрицательные образы. Так, например, Францию в своё время спас и долго питал образ непорочной девственницы, Божьим Промыслом восстановленной для спасения страны — речь идёт о Жанне д'Арк. Когда нужно было сломить королевскую власть, Вольтер изобразил её распутницей и разбойницей. Про телемитов ты лекцию слышал — про них тоже много говорили. Про Дон Кихота вспомнили — как издёвка над образом рыцаря, говорили, что этот образ в значительной степени подорвал авторитет рыцарства и церкви. Даже "Конька — Горбунка" не забыли — говорили, что с определённого момента в литературе стали изображать царей исключительно как дурачков и эгоистов, что практически исчез античный образ царя — героя. Говорили, что нам придётся его восстанавливать — например, написать произведение про то, как некий герой выходит на бой с силами зла или хаоса в одиночестве. Выходит один потому, что все остальные люди в городе либо малодушны, либо эгоистичны, и только потом герой благодаря своему умению думать об общем благе становится царём. Говорили, что надо это делать срочно, иначе люди перестанут уважать сами себя и не будут знать, кому подражать. Меня очень удивило то, что таким вещам здесь предают очень большое значение. Подумываю даже заняться написанием сказок…

— Меня впечатлил курс про оптимальное проектирование самолётов, — делилась в свою очередь впечатлениями Анюта Тихонович на пятом курсе, — сначала дали нам спроектировать самолёт под заданный двигатель, а потом завели все его данные в программу и предложили повоевать на этих самолётах в условиях массовой войны. Разбили нас на несколько групп, и давай друг против друга. Ну, а ребята сам знаешь как проектируют истребители: чтобы был самый лучший, самый быстрый, самый лёгкий. Одним словом, никаких запасов для дополнительного оборудования не оставили, всю аэродинамику облизали так, чтобы ни одного свободного места не осталось. А как начали на них воевать, так и выяснилось, что оружие обслуживать неудобно — оно установлено в очень неудобных местах ради лучшей аэродинамики, к повторному вылету готовить долго — ради меньшего веса и большей прочности все лючки и места доступа сделаны маленькими — маленькими. Ремонтировать почти невозможно, поскольку места для ремонтных накладок не предусмотрены. То есть нам дали изготовить опытный образец натурального самолёта, и на нём мы эти характеристики замеряли — время подготовки к повторному вылету, время на ремонт после различных повреждений и так далее. В итоге наши самолёты проигрывали даже серийным самолётам немагов — у тех время на подготовку к повторному вылету намного меньше, и в итоге в воздухе у них самолётов всегда больше оказывалось. За немагов преподаватели играли.

— Давай дорабатывать — а доработать-то и невозможно, поскольку запасов нет, в исходную конструкцию не заложено. Тогда нам сказали сконструировать самолёт по новой, и тогда все стали конструировать совсем по-другому: с запасами, с оглядками на ремонт, с большими люками для техобслуживания… А следующее задание было — поставить на те же самолёты двигатель помощнее и дальность полёта вдвое увеличить. Ух, как народ скрипел — даже вновь заложенных запасов не хватило. На меня произвело впечатление — просто так и не догадаешься о таких нюансах.

— Ну, это уже скорее жизненная мудрость, — заметил Александр.

— Тоже по-своему вариант волшебства, — сказала Аня Тихонович.

Глава 27. Смена эпох

Пришедший к власти в волшебном мире "Изумруд" понемногу переводил обучение в университете на нужные ему направления. Изменялось и направление программ по развитию мира немагов — теперь это было уже не совсем развитие, а скорее сдерживание, если не сказать "оглупление".

Главной угрозой стало считаться перенаселение, и все студенческие работы стали направлять на изобретение способов уменьшения численности человечества. Развитие разумности и умелости было практически свёрнуто, и даже на волшебных курсах почти не вспоминал про то, что человек — это мыслящая часть природы, главной сутью которого является умение осознавать и улучшать последствия своих поступков, больше упирали на организованность и дисциплину. В пику университетскому руководству профессор Веселов всегда на своих лекциях подчёркивал этот момент, за что получил несколько замечаний: "Не о своём предмете говорите". Эти замечания он с удовольствием проигнорировал.

То ли из озорства, то ли из каких-то своих дальних соображений ректор Стоянов ввёл Александра в совет по развитию науки и техники немаговского мира. Это произошло в 1950 году. По сути дела, именно этот совет должен был решать, какие технологии будет развивать мир немагов и каким образом жизни он будет жить. Из девяти членов совета пять мест занимали выходцы из "Изумруда", ещё два места занимали не очень вменяемые девочки — выпускницы университета (они были даже младше Веселова), последнее место занимал пожилой дядька, взгляды которого на жизнь так и остались для Александра тайной.

Одним из первых решений совета было согнать всех в большие города. Предполагалось, что так удастся остановить рост народонаселения, поскольку в больших городах вырастить детей очень сложно, а растратить деньги очень просто, кроме того, в городе сложнее наладить собственный промысел — тяжелее с помещением, ресурсами и всем остальным. Александр возражал, говорил, что при существующих технологиях площадь жилья окажется очень маленькой, а доходы — очень низкими, что в свою очередь вызовет в людях самые отрицательные чувства. Его спросили, что он предлагает? Александр сказал, что надо просто объяснить людям проблему и ввести управляемую систему рождения — попросить народ не рожать больше того, сколько надо. Изумрудовцы просто расцвели от счастья — именно этих слов они и ждали. Вытащили исследования с графиками, начали доказывать, что: "При таком подходе у людей включается система выживания и каждый начинает думать, что "пусть у него будет на одного ребёнка больше, а у других меньше", в результате чего численность резко растёт. А без этого люди просто живут в тяжелых условиях, ссорятся, расходятся — и думают, что всё происходит само собой". На это Александр ответил, что в том, чтобы перессорить между собой всех людей и обеспечить вымирание от чрезмерных страданий, никакой чести нет. Решение совета было принято вопреки мнению Александра семью голосами против двух (за мнение Александра голосовал пожилой дядька).