Илья Новак - Магия в крови

— Ты! — обернувшись, Чермор подозвал того тюремщика, который когда-то жил в Коломме. — Видишь эти корабли? Я смогу нанять какой-то из них?

— Это рыбацкие, ваша милость. Они недалеко плавают, не годятся они для...

— Нам нужно быстроходное судно, капитан которого согласен выйти в путь немедленно. Эди Харт! Идите вдвоем и найдите мне его.

От взгляда Некроса не ускользнуло, как тюремщики быстро переглянулись. Запахнув кафтаны, двое побрели в сторону домов, и Чермор повернулся, провожая их взглядом. Жемчужина пульсировала, чуть дрожала. Некросу хотелось, разбежавшись, броситься в воду и плыть вслед за ковчегом. Парангон наполнял грудь пустотой, и где-то в центре пустоты быстро и зло стучало сердце чара, соединенное с Миром туго натянутой, почти уже разорвавшейся нитью.

Ему показалось, что двое тюремщиков только-только исчезли в падающем снеге, когда с той стороны, куда они ушли, донесся голос:

— «Шнява», вот как я ее называю. У меня супругу так звали, в честь нее, стало быть, в честь той моей красавицы названа эта моя красавица, хотя... Мне хочется думать, что это то же самое имя, я тешу себя иллюзией, а на самом деле... Так ли звали ее?

В голове Чермора шевельнулся червь. Тихий детский голос сказал из темноты:

— Будь осторожен.

Чар увидел возвращающихся тюремщиков и фигуру между ними. Незнакомец шел враскоряку, при каждом шаге далеко отводя в сторону одну ногу и громко стуча чем-то о мостовую. Он говорил:

— Где там ваш хозяин, любезные? Ваш хозяин? За два десятка золотых монет, всего за два, я доставлю его хоть в Темную Плеву.

— Ваша милость, — позвал Эди Харт. — Вот капитан торгового корабля, мы его в таверне нашли...

В таверне? Некрос кивнул, про себя удивляясь наивности их вранья. Они считают, великого чара мертвого цеха законченным глупцом, полагают, что он поверит, будто за то время, пока этих двоих не было, они успели достичь освещенных домов, разыскать среди них таверну, найти капитана, объяснить ему все и вместе с ним вернуться обратно?

Все трое выглядели как темные силуэты с белыми блестящими глазами. Если капитан поджидал их где-то неподалеку... Ведь это сговор! Тот тюремщик, который исчез в лесу, на самом деле поехал вперед, в Коломму, предупредить их сообщника-моряка...

Но выбора не было. Еще немного, и натянувшаяся до предела нить порвется: связь между ним и Миром исчезнет, и тогда Чермор не сможет понять, куда движется обруч. Сердце болело, протянувшаяся от груди наискось вверх, над причалами и дальше, над океанской поверхностью, незримая леса пульсировала болезненной дрожью — сердце чара готово было лопнуть.

— Двадцать золотых, ты сказал? — произнес Чермор. — Но надежен ли твой корабль? И насколько он быстроходен?

Фигура приблизилась — и все равно осталась лишь черным силуэтом с белыми глазами. Чермор, как ни силился, не мог разглядеть ни лицо этого человека, ни во что он одет.

— Он спрашивает: надежна ли она! Надежна ли! И быстроходна — насколько? Настолько, насколько это вам необходимо, любезный. — Голос был подобен звуку тяжелого медного гонга, далеко разносящемуся над причалами. — Моя шняв-мачта — это не просто палка, торчащая из палубы, но третий парус. Третий! И две другие мачты — две! — они составлены из частей, что дает величину и гибкость, да и медная оковка, оковка для прочности. Мой навощенный лен, отборный терпентин и пчелиный воск самых жирных, самых знойных пчел той кучи закаменевшей грязи, что именуется материком. А мой ликтрос? Пенька, подшитая парусной бечевой, ликовые нити мои ребята натирают салом и воском. А знаете ли вы, знаете ли про то, что для тира на моих тросах я собственнолично изобрел каменноугольное масло? Прочь, сухая гниль, долой, тлен, изыди, распад! Он спрашивает: надежна ли она! Когда отплываем? И, к слову, куда?

— Я дам тебе тридцать, — сказал Некрос Чермор. — Отплываем прямо сейчас, немедленно. Туда. — Он поднял руку, длинный палец его показал в океан.

В темной каюте звучало лишь едва слышное поскрипывание досок да приглушенный мерный плеск волн о борт. Иногда сверху доносилась короткая команда: матросы выводили «Шняву» из бухты.

— Я не помню, когда ушли эти двое, ведь я была в фургоне. Но, по-моему, ты ошибаешься. Их долго не было.

Они лежали на кровати, обнаженные, лицами друг к другу, держась за руки. Уже давно оба не двигались, лишь губы их иногда шевелились, тихо произнося слова. В темноте чар не мог разглядеть лица Риджи, но чувствовал ее теплое дыхание на своих щеках.

— Нет, они едва успели уйти. Я только перестал видеть их силуэты среди снега, как они появились вновь, вместе с этим капитаном. Неважно! Я справлюсь со всеми трудностями, ожидающими нас в пути. Я только хочу знать: кто они на самом деле? Почему из всех тюремщиков и эдзинов выжили именно эти семеро? Если бы они хотели сбежать — сбежали бы давно. Нет, они идут с нами, значит, им что-то надо...

Рука Риджи сильнее сжала его запястье.

— Ты пугаешь меня. Перестань, не хочу больше этого слышать!

На корабль их доставили в большой шлюпке четверо низкорослых матросов, которых Чермор не смог разглядеть так же, как и капитана, — четыре темных силуэта с блестящими белыми глазами лихо гребли, горланя песню на незнакомом языке. Песня напоминала ритм быстро набегающих на берег и откатывающихся мелких волн; ее переполняло нечто варварское, угрожающее, хотя смысл угрозы понять было нельзя. На борту не горело ни одного огня, тюремщики безмолвно растворились во тьме вместе с матросами, а когда капитан зажег лампу и повел господ по палубе, свет странным образом съежился вокруг своего источника, — словно огромная застывшая капля, повисшая от светильника к полу, — озарял лишь круг досок диаметром в пару шагов.

«Твое имя?» — спросил Некрос, когда они вошли в предназначенную для них каюту.

«Имя, мое имя! О, навозная гниль, каково же мое имя? — раскатистым голосом воскликнул темный силуэт с чечевицами блестящих глаз. — Булинь Ван Дер Дикин, капитан Дер Дикин!»

Некрос повторил: они должны выйти в океан немедленно. Черный силуэт многословно заверил его, что вскоре все отпущенные на берег матросы соберутся здесь, и «Шнява» отплывет еще засветло. После этого из кошеля Некроса в подставленную ладонь перекочевала половина обещанной суммы. Создание, назвавшееся капитаном Булинем, сообщило напоследок, что слуг господина устроят в кубрике, пожелало покойной ночи и удалилось.

Ночь и вправду была спокойная. Теплые пальцы коснулись его щеки, скользнули по губам. Риджи сказала:

— Тебе нездоровится? Ты выглядишь больным в последнее время. Даже двигаешься не так, как прежде...

— Я почему-то стал неуклюжим. Думаю, это мои новые способности, новое знание, которое проникло в меня, после того как я победил шамана и оживил Лик Смерти, — это они меняют мое тело. Предметы не слушаются: я иногда роняю вещи, натыкаюсь на сундуки. — В голове шевельнулся смертный червь, и тут же что-то зашуршало в темноте за спиной. Риджи не обратила на это внимания, а Чермор оглянулся, приподнявшись на локте. Каюта казалась пустой, но тихий детский голос из мрака произнес: