Ольга Безмирная - Стая

— Кота? — неуверенно прошептал он.

Та завертелась волчком, подпрыгнула и снова лизнула Лая. Потом подтолкнула мордой к его ногам нечто. Лай послушно поднял тушку тушкана.

— Кошмар, — мрачно прокомментировал он, разглядывая трупик.

— Это не кошмар, а наш завтрак, — довольно хихикнула преобразившаяся Кота. — А вот то, что мне предложили с утра милые хозяева — действительно кошмар! Тебе лучше и не спрашивать!

— Не буду, — пообещал Лай и поднял глаза на девушку.

Лицо юноши медленно залила краска. Кота была полностью обнажена. Пятна пыли и засохшей крови не скрывали упругих округлостей груди и нежного треугольника внизу.

— Что? — Кота оглядела себя, недоумевая на реакцию Лая. — Ну да, грязная! Так ведь тут воды даже за деньги не купишь! И вообще, на себя посмотри!

Лай послушно посмотрел на себя, осознавая, что тоже совсем голый. Настолько, что явный интерес к девушке был излишне заметен. Сконфузившись, он нырнул обратно под спасительную тень полога. Кота, быстро огляделась и тоже скользнула в пещеру. Отбросив в угол особо большой осколок кувшина, смущенно хихикнула и искоса посмотрела на стесняющегося юношу. Тот вел себя так, словно только что впервые познал женщину. После хвастливых речей о многочисленных фаворитках, это выглядело забавно. Кота неосознанно пригладила волосы, попыталась отряхнуть с кожи остатки запекшейся крови туземцев, и снова покосилась на Лая. Но тот лишь сел на шкуру, избегая смотреть в ее сторону. Легкая обида обожгла сердечко. Хотелось приятных слов и ласковых прикосновений…

— Что за манеры, господин наследник харцской короны! — раздраженно буркнула девушка. — Я ему завтрак в постель, а он… даже не поцеловал! Вот обижусь и не буду больше тебя спасать!

Лай вздрогнул и посмотрел на Коту. В голубых глазах было столько невысказанной нежности, что у нее просто перехватило дыхание. Да, он растерян, смущен, даже немного напуган. Но все это не имело значения. Потому что он счастлив, это Кота ощутила всем сердцем. Она облегченно вздохнула, присела рядом и, свернувшись калачиком, устроилась под боком.

— Как же здорово, оказывается, быть под покровительством Колины… Это дает возможность спасать любимого от его же собственного неумелого колдовства, — муркнула она, довольно жмурясь. — Да к тому же еще и очень-очень приятно. Теперь-то я понимаю, почему Врадес все время бегает к селу.

Лай медленно и очень осторожно поднял руку и несмело коснулся темных волос Коты. Та мгновенно отреагировала на ласку, прижавшись к его руке, и взглянула снизу вверх. В темных глазах юноша увидел нечто такое, от чего перехватило дыхание. Жар, поднимаясь из низа живота, распространился по всему телу, унося неловкость и смущение. Наклонившись, он нежно коснулся пухлых губ девушки. Смелея, притянул ее к себе и сжал в объятиях.

Горячее дыхание, прикосновение к шкуре волка, слюна, капающая на лицо…

— Ой, извини, — хихикнула Кота, вновь принимая образ девушки. — Само собой получилось…

Лай расхохотался. Последние осколки непонимания словно унесло порывом ветерка. Он понял, что теперь ему все равно, что Кота — волчица. Она стала его женщиной… любимой женщиной.

Вихри ласк. Тени, извивающиеся по стенам юркими змеями. Фрагменты. Обрывки. Кусочки. Крупинки.

Мимолетная фантазия обретала плоть, даря наслаждения от каждого прикосновения. Когда шакти, когда золотая волчица, когда прекрасная девушка. Лай думал, что произошедшее — лишь странный сон, обрывками струящийся в головной боли. Нет, что это не сон. А если и сон, то не его. А таинственной, непостижимой, невероятной Коты. В этот миг она рядом. Но это чудо может растаять лишь от неловкого движения. Песни богов он слышит в сладком стоне. Кровавую зарю видит в страстном взоре. Нечеловеческую силу ощущает в нежных объятиях.

Нет, страха больше не было, как будто они чудесным образом переместились в совершенное царство, где нет места сумасшедшим харцам, злодеям-локки и ревнивым братьям Коты. Но Лай отчетливо ощущал нечто довлеющее, грозящее. Острая боль переместилась из затылка в область сердца и с садистским удовольствием отгрызала от него кусочки. Если бы Лай обладал даром предвидения, он бы подумал, что впереди их ждет нечто злое. Возможно, это хрупкое, нежное, сладкое чувство, что объединяло их сейчас, рассеется, как дым. На губах он внезапно ощутил соленый вкус. Но щеки Коты были сухими. Это плачет он сам. Лай оплакивал свою едва зародившуюся любовь и сам не мог понять причины.

Лай медленно обходил чудовищную голову волка, размышляя — почему племя хорко поклоняется волкам, а не богам. Это было настолько странно, что юноша ощутил даже некоторое негодование. Как же получилось, что боги не видят такого страшного оскорбления? Почему терпят явное пренебрежение? Может он, Лай, попал сюда не случайно? Может, боги привели его сюда для того, чтобы просветить диких людей?

Голова волка и земля под ней были пропитаны не одним слоем крови. Мерное жужжание насекомых, облаком кружащихся над этим местом, раздражало, как боль в зубе. Маг поморщился. Сколько крови хорко пролили только затем, чтобы задобрить своих несуществующих богов-волков! Он с презрением оглядел селение. Туземцы старались держаться подальше от локки-отступника, женщины тычками загоняли непослушных детей обратно в пещеры. Куда бы Лай не бросил взгляд, везде царила грязь, насекомые, засохшая кровь.

Странный человек с маской в виде волчьей головы, урча, прохаживался вокруг жертвенного круга, стараясь находиться между Лаем и остальными туземцами так, словно бы пытался защитить их, оградить от колдуна… Или колдуна от людей своего племени. Лай припомнил рассказы Коты о том, что местные не гнушаются перекусить путешественниками.

Кота… Лай нежно улыбнулся, вспомнив о девушке. Нежная, страстная. Как же он заблуждался, думая, что та — высокомерна и недолюбливает его. Все это оказалось лишь маской… вроде той, что носит на себе жрец хорко. Но она опала вместе с одеждой, распахнув Лаю двери в другой мир. Мир, полный ярких красок, новых ощущений и вихря чувств. Мир любви. Еще совсем недавно он нежно поглаживал мерно вздымающиеся плечики спящей возлюбленной. И сам не верил в то, что происходило с ним. В своих мечтах он часто прикасался к белой коже, заботливо поправлял длинные черные пряди. И, замечтавшись, проваливал очередное задание Уоза, за что смиренно нес наказание.

Все оказалось совсем не так, как он себе представлял. И дело вовсе не в отсутствии длинных кос у девушки и не в чистоте кожи. В его сердце жил образ. Далекая, недоступная, совершенная красота. Словно прозрачная льдинка с вершины горы Колхи, сверкающая на ярком полуденном солнце. И такая же холодная и неприступная. Опасная…