Алина Лис - Школа гейш

— Не уверен, что найду время.

— Время? Мой друг, от Кобу до Эссо всего день пути по морю. Твоя птичка долетит за пару часов. — Наместник заискивающе заглянул в глаза гостя. — А я покажу свои владения и познакомлю с вассалами.

Акио усмехнулся. Горо явно надеялся, что сумеет продавить неуступчивого зятя на своей территории.

Но предложение было соблазнительным. Оценить воочию ресурсы и возможности будущего союзника, познакомиться с вассалами. Если Нанами Асано родит ему сына, после смерти Горо можно будет поспорить с племянником наместника за верность этих людей.

— Хорошо, — согласился генерал.

— Отлично! Это надо отпраздновать. Как насчет саке? — И, не дожидаясь согласия, ударил в маленький медный гонг на краю стола. — Пусть Нанами подаст саке, — велел он пожилой служанке.

Уже собиравшийся остановить его Акио осекся и кивнул.

Около десяти минут прошло в ожидании под раздражающую болтовню толстяка. С самоуверенностью никогда не воевавшего дилетанта будущий тесть рассуждал о причинах поражения в последней войне. Акио отделывался глубокомысленным мычанием. Он бы уже ушел, но держало любопытство. За всей этой беготней он так и не нашел времени поглядеть на будущую мать своих детей.

По-хорошему, внешность и характер девушки не играли никакой роли. Она была просто залогом заключенной сделки. И все же генерал испытывал вполне простительное и понятное любопытство.

Она зашла в комнату с поклоном, неся в руках кувшинчик с подогретым саке. Дорогое, богато вышитое кимоно, сложная прическа, сдержанные движения. И даже личико ее — хорошенькое и свежее — было очень милым, но Акио мысленно невольно сравнил свою невесту с Мией и почувствовал разочарование. Рядом с хрупкой изящной гейшей аристократка Нанами смотрелась как грубая глиняная поделка рядом с резной статуэткой из кости.

Ладно. Не уродлива, и на том спасибо.

Она подлила ему саке, бросив долгий и восторженный взгляд из-под длинных ресниц. В раскосых глазах сверкнули оранжевые искорки, и Акио снова вспомнил другие глаза — огромные, черные и блестящие, как отражение звездного неба в водах озера.

Черные. Без единого всплеска магического пламени.

Благодарно кивнув девушке, он мгновенно потерял к ней интерес. Она помялась рядом еще с полминуты и исчезла — так же неслышно, как и появилась.

Послушна и не болтлива. Уже хорошо.

Горо отхлебнул теплой жидкости, закатил глаза и причмокнул.

— Попробуй саке, мой друг. Не хуже, чем у матушки Хасу. — В его заплывших жиром глазках на мгновение вспыхнуло и погасло оранжевое пламя. — Кстати, ты слышал эту изумительную историю о новенькой гейше? Той самой красотке, которую ты перекупил у меня неделю назад?

Генерал медленно повернул к Горо закаменевшее лицо.

— Какую историю? — очень холодно спросил он.

Толстяк захихикал:

— На прошлой неделе она отказалась стать твоей наложницей, на этой разочаровала другого самурая. Он тоже вроде тебя — захотел выкупить девчонку после того, как кувыркался с ней всю ночь. А она — ни в какую. Малышке мало одного нефритового жезла, она хочет каждый вечер иметь новый. Надо будет наведаться в «Медовый лотос», распробовать, чем же девочка так хороша. Но выкупать я ее точно не стану. — Он засмеялся утробным булькающим смехом.

Акио оттолкнул чашу с саке так резко, что напиток пролился на стол, и вскочил.

— Куда ты, мой друг?

— Дела, — сквозь зубы выговорил генерал, с трудом удерживаясь, чтобы не заехать по круглой, как рисовая лепешка, физиономии. — Поговорим на Кобу.

Только у порога «Медового лотоса» он пришел в себя и сумел хоть немного обуздать владевшее им бешенство. Акио сам не сумел бы сказать, что вызвало его ярость — напоминание о давешнем позоре, обещание Горо купить Мию…

Или тот факт, что кто-то другой обладал ею вчера.

Другой мужчина видел ее наготу, прикасался к нежной коже, ласкал и слышал в ответ благодарные вздохи и вскрики. Искренние — девочка словно не умела лгать телом. Перед другим она, краснея, раздвигала бедра, принимала в себя…

И она отказалась наутро стать наложницей этого другого. Так же, как до этого отказала Акио.

Значит, дело не в нем. Горо прав — Мия просто хочет быть шлюхой. Подстилкой для любого, кто купит ее.

Ненавидя себя за то, что делает, генерал шагнул в ворота «Медового лотоса».

Едва стукнула створка двери, отсекая их от внешнего мира, Мия бросилась самураю на шею.

— Ты… ты… — бормотала она, всхлипывая и тиская гостя. — Куда ты ушел? Я боялась, что больше никогда тебя не увижу.

— Тише, тише, девочка, — растроганно пробормотал тануки. — Мне тоже тебя не хватало. Ну что ты плачешь, Мия-чан? Подумаешь, загулял. В первый раз, что ли? Не надо так рыдать, не то ваша «матушка» решит, будто я над тобой издевался, потребует компенсации, а я гол и нищ, как положено любому уважающему себя монаху. И стражники бросят меня в яму, а я только что оттуда и обратно совсем не тянет…

— Ой! — Мия испуганно отпрянула и посмотрела с испугом. Потерять друга теперь, когда она только-только встретила его, было невыносимо. — Тебе нужны деньги? У меня есть…

Она плохо представляла, что делать с деньгами, тем более такими огромными, поэтому закопала золотой рё, подаренный сумасшедшим самураем, на заднем дворе.

Дайхиро фыркнул и разгладил усы:

— Чтобы я не достал денег?! Тем паче в столице. К твоему сведению, Мия-чан, тут по улицам гуляет столько золота, что я мог бы купить весь чайный домик и пару окрестных, будь у меня такое намерение.

От этого хвастливого утверждения Мие стало жутко. Сёгун не отличался терпимостью к преступникам — пойманным карманникам рубили руки. А самурай, схвативший «щипача» на горячем, мог и вовсе рассечь неудачливого воришку надвое, и никто бы не сказал и слова против.

— Ты украл деньги? — шепотом спросила она.

— Позаимствовал, — поправил тануки. — Всего-то семьдесят момме, чтобы повидаться с Мией-чан — кто бы иначе пустил меня сюда? Ну, не надо смотреть с таким ужасом. Уверен, тот купец был счастлив одолжить их для такого благого дела. Это ведь почти то же самое, что пожертвовать на храм.

Мия вцепилась в Дайхиро.

— Поклянись, что больше не будешь воровать! — потребовала она.

— Кто говорит о воровстве, Мия-чан? Я всего лишь занял немного серебра… Ай, не надо так меня сжимать, не то мои бедные ребра треснут под натиском силы твоей любви.

Девушка ослабила хватку, засмеялась, потом снова заплакала, ни в какую не желая выпускать друга из объятий. Дайхиро продолжал балагурить над ухом — такой живой, такой настоящий и родной. И впервые за прошедшие месяцы Мия поверила, что все будет хорошо.