Робин Хобб - Лесной маг

При этих словах Ярил вырвалась из моих рук и выбежала из столовой, а я повернулся к отцу. Выпрямившись в полный рост и расправив плечи, я встретился с ним глазами.

— Как прикажете, сэр, — холодно проговорил я и четко отдал ему честь.

Это привело его в ярость.

— Ты, большой мешок жира! Как ты смеешь отдавать мне честь? Ты никогда не станешь солдатом. Ты никогда ничем не станешь. Ты ничто! Ничто! Я забираю у тебя мое имя и право называться моим сыном!

Его слова должны были привести меня в ужас, но вместо этого разбудили во мне чувство, ставшее уже слишком знакомым. Магия кипела в моей крови и ликовала, говоря за меня.

— Забирай все, что пожелаешь, будь любезен, старик. Прошло много лет с тех пор, как я принадлежал тебе. Позаботься о себе. Меня больше не окажется поблизости, чтобы этим заниматься. Я должен исполнить свое предназначение, и оно ждет меня не здесь.

Не могу объяснить чувство, охватившее меня при этих словах. Меня окружило мерцающее покрывало могущества. Мне была по силам любая задача. Мой голос звучал спокойно, без гнева, я просто говорил, что думал, и, глядя на худого старика во главе стола, вдруг понял: он мне больше не отец. Тощий, ворчливый человек, который не имеет надо мной никакой власти. Все это время я думал, что нуждаюсь в нем. На самом деле было наоборот. Я был нужен ему, чтобы исполнить его мечту, а став толстым, я отнял ее у него. Я в нем не нуждался. У меня была собственная жизнь, и она звала меня.

Когда я повернулся, чтобы выйти из комнаты, он поднял свою тарелку с супом и принялся стучать ею по столу, словно капризный ребенок.

— Убирайся из моего дома! Вон отсюда! Убирайся!

Он все еще выкрикивал эти слова, снова и снова, когда я закрыл за собой дверь. Ярил неподвижно стояла в коридоре перед столовой, стиснув кулачки и прижимая их к груди. Казалось, она задыхалась.

— Пойдем со мной, — попросил я, а когда она не сдвинулась с места, наклонился и взял ее на руки.

Она прижалась ко мне, всхлипывая, как ребенок. Мне было неудобно ее нести, мешал огромный живот, но, по крайней мере, сил у меня хватало. Я почти не чувствовал ее веса, когда поднимался вместе с ней по лестнице в ее комнату. Мне удалось открыть дверь и лишь слегка задеть ее головой о косяк, внося ее внутрь. Я положил ее на кровать, где она тут же свернулась в тугой комочек и горько разрыдалась.

Я огляделся по сторонам, выдвинул из-за письменного стола изящный белый стул, но понял, что он не выдержит моего веса. Я осторожно сел в изножье ее кровати, громко заскрипевшей в ответ.

— Ярил! Послушай меня. Ты и я, мы оба знаем, в чем правда. Мы не совершили ничего постыдного. Мы делали, что могли, пока мерзкий старик валялся в своей постели и бездельничал. Он не имеет никакого права нас отчитывать. Никакого.

Ярил лишь зарыдала еще сильнее, а я не знал, что мне делать. Всего час назад она была храброй молодой женщиной, бросавшей вызов беде и трудностям с отвагой и силой духа. Неужели она лишь притворялась, чтобы успокоить меня? Меня привело в ужас то, как легко отец разрушил ее уверенность в себе. И вдвойне ужаснуло, что он вообще стал это делать. Я вспомнил, как усомнился в словах Эпини, когда она говорила мне, что жизнь женщины сильно отличается от моей собственной, что во многих отношениях она представляет собой ценное имущество, которое можно продать тому, кто больше предложит. Я посмеялся над ней, но сегодня вечером, увидев, какой жуткой властью над Ярил обладает мой отец, кажется, начал ее понимать. Я вздохнул и принялся беспомощно гладить сестру по плечу, дожидаясь, пока она успокоится.

В конце концов Ярил затихла. Меня предал собственный желудок, который принялся громко урчать, и на мгновение я вспомнил великолепный обед, оставшийся на столе: главным блюдом была начиненная луком степная дичь. Я мстительно пожелал отцу подавиться ею. В животе у меня снова забурчало, и, к моему удивлению, Ярил фыркнула. Ее плечи немного расслабились, она вздохнула и села на кровати рядом со мной.

— Он злой человек, — с безнадежным видом проговорила она.

— Он наш отец, — ответил я, думая, что для меня это уже, скорее всего, не так.

— Он наш отец, — повторила она, принимая мою поправку. — Но он злой человек, а я все равно его люблю и хочу, чтобы он меня одобрял и любил в ответ. Ты можешь меня понять, Невар?

— Понимаю. Потому что и сам чувствую что-то похожее.

— Нет, не думаю. Не так, как я.

Она убрала волосы с мокрого от слез лица, и я протянул ей мой сухой платок. Она взяла его и безучастно промокнула лицо. Отдавая его мне, она устало покачала головой.

— Я всегда была «лишней» дочерью и боролась за крохи его одобрения. Когда он от тебя отвернулся, я встала на его сторону. Какая-то часть меня даже обрадовалась, что ты наконец совершил нечто позорное и потерял его расположение. Потому что твоя неудача давала мне лишнюю возможность претендовать на его любовь. Вот так. Теперь ты знаешь, какая я трусливая и слабая.

Год назад ее слова потрясли бы меня. Теперь же я понимал ее.

— Я всегда принимал его расположение как нечто само собой разумеющееся, — признался я. — Не то чтобы я не старался соответствовать его ожиданиям. Старался изо всех сил. И часто боялся, что он во мне втайне разочарован. Но я всегда верил, что он меня любит. Я даже представить себе не мог, что он…

К моему ужасу, у меня перехватило дыхание. Горе Ярил отвлекло меня. Теперь же то, что отец отрекся от меня, ударило в меня, точно мушкетная пуля. Мне вдруг отчаянно захотелось сбежать вниз по лестнице, броситься ему в ноги и умолять изменить свое решение.

Ярил посмотрела на меня так, словно подслушала мои мысли.

— Он никогда не передумает. Слишком гордый. Он будет стоять на своем, даже если поймет, что ошибся и вел себя глупо. Он все для нас разрушил, для всех нас. Что нам теперь делать, Невар? Что же нам делать?

Слова срывались с моих губ и падали, точно тяжелые камни.

— Мне придется уехать. Другого выхода у меня нет. — Я сглотнул, избавляясь от комка в горле, и вдруг неожиданно для самого себя сказал: — Мне давно следовало уехать, и тогда ничего этого бы не случилось. Как только я узнал, что исключен из Академии, я должен был бежать на восток. В лес, которому я принадлежу.

— Что? — ошеломленно переспросила Ярил.

— Я имел в виду границу, где смогу начать новую жизнь.

Но я вовсе не это имел в виду. Словно наползающая тень, моим языком неожиданно овладело мое другое «я» и ответило ей. Я не мог представить худшего времени для того, чтобы оно объявило о своем присутствии. На меня накатила новая волна боли, когда я попытался осознать все значение того, что отец прогнал меня.