Терри Гудкайнд - Десятое Правило Волшебника, или Призрак

Ричард взял в руки амулет, который теперь носил, принадлежавший когда-то Бараху, и вгляделся в символы, ведущие танец со смертью. Было слишком много того, чего нельзя объяснить простым совпадением.

Он пристально посмотрел на Шоту.

– Ты говоришь, что Барах все предвидел и потому поместил книгу в особо безопасное место?

Шота пожала плечами.

– Сожалею, Ричард, но я не знаю. Возможно, поступил так просто потому, что вообще был человек осторожный. Принимая во внимание обстоятельства и учитывая, что находится под угрозой, подобная осторожность не только оправданная, но и мудрая.

Я рассказала тебе все, что смогла. Ты получил новые фрагменты головоломки, которые я постаралась до тебя донести. Это не означает, что ты получил все, что требуется, но у тебя есть дополнительные сведения из других источников, так что в целом ты знаешь больше, чем я. В сущности, ты, скорее всего, знаешь об этом больше, чем кто-либо другой из ныне живущих, и даже с тех времен, как Первым волшебником был боевой чародей Барах.

Из всего сказанного ею ничто не представляло особенного интереса, разве только то, что ему предстоит найти книгу, которую Барах предположительно предназначал ему. Без этой книги вся сила боевого чародея, которой обладал Ричард, была для него загадкой и оказывалась почти бесполезной. Без этой книги, казалось, нет никакой надежды уничтожить подступавшую армию Древнего мира. Орден будет править миром, и магия будет истреблена, вырвана с корнем из мира живого, именно так, как и замыслил Лотейн. Без этой книги план Бараха терпел крах, а Джегань добивался победы.

Ричард уставился в стеклянную крышу в сотне футов над ним, которая позволяла тусклому свету позднего дня присоединяться к свечению ламп внизу, в самом центре зала, и пытался припомнить, в какой момент эти лампы зажглись. Но так и не вспомнил.

– Шота, во всех этих сведениях нет никакого проку. Как, спрашивается, я могу преуспеть в борьбе с Орденом, если не способен использовать свои возможности боевого чародея? Не можешь ли ты дать мне хоть какой-то намек, как найти эту книгу? Ведь если я так ничего и не узнаю, то очень скоро буду мертв. Мы все будем мертвы.

Она придержала ладонью его подбородок, заглядывая ему в глаза.

– Надеюсь, ты понимаешь, Ричард, что знай я, как добыть для тебя эту книгу, я бы ее добыла. Ты знаешь, насколько сильно я хочу остановить Имперский Орден.

– Ну а как ты получила эту особую информацию? Откуда она у тебя? И почему она появилась у тебя именно сейчас вот? Почему не в последнюю нашу встречу? Или в то время, когда я пытался попасть в Храм Ветров, чтобы остановить разраставшееся бедствие?

– Мне кажется, эти сведения исходят оттуда же, откуда ты получаешь ответы или вдохновение, когда обдумываешь какую-то идею. Почему ты получаешь ответы, когда работаешь над проблемой? Я размышляю над ситуацией, и время от времени ко мне приходят ответы. Думаю, нет существенной разницы в том, как любой из нас работает с какой-то идеей. Но мои идеи свойственны исключительно разуму ведьмы, и к тому же имеют отношение к событиям в потоке времени. Полагаю, это происходит примерно так же, как ты вдруг узнал правду о том, что сделал Лотейн. Как это пришло тебе на ум? Полагаю, такое же происходит и в моей голове.

Знай я, где находится эта книга, «Тайна могущества боевого чародея», или будь у меня хоть малейшее представление, как найти ее, я без колебаний рассказала бы об этом тебе.

Ричард тяжело вздохнул и встал.

– Знаю, Шота. Спасибо тебе за все, что ты сделала. Я попытаюсь понять, как то, что ты рассказала, может помочь мне.

Шота ухватила его за плечо.

– Я должна идти. Мне необходимо найти ту ведьму. По крайней мере теперь, благодаря Никки, я знаю ее имя.

Неожиданная мысль пришла ему в голову.

– Интересно, почему у нее такое имя – «Сикс»?

Лицо Шоты помрачнело.

– Это уничижительное имя. Ведьма видит массу событий в потоке времени, особенно связанных с теми дочерями, которых она могла произвести на свет. Седьмой ребенок у ведьмы всегда особенный. Назвать же ребенка именем Сикс, означающим «шестая», – все равно что назвать неудачницей или далекой от совершенства. Это открытое оскорбление, с самого детства, указание на то, что ведьма предугадала характер дочери. Как бы официальное заявление, что ее дочь имеет изъян. Возможно, называя ее таким именем – Сикс, – мать обеспечила себе смерть от рук собственной дочери.

– Но зачем мать так открыто объявила о подобном факте? Почему бы не дать дочери какое-то другое имя и тем самым избежать возможности своего собственного убийства?

Шота разглядывала его с печальной улыбкой.

– Потому что некоторые ведьмы верят в правду, что правда помогает людям избежать опасности. Для таких ложь оказывается той самой почкой, из которой вырастет еще большее несчастье. Для нас правда – единственная надежда на будущее. А будущее для нас – это жизнь.

– Ну, похоже, ей дано имя, очень подходящее к тем напастям, что она вызывает.

Улыбка Шоты, хотя и раньше была печальной, теперь исчезла совсем. Нахмуренные брови сделали взгляд более мрачным. Она предупреждающе подняла палец.

– Подобная ведьма способна запросто скрыть свое имя. Эта же, наоборот, явила его, как змея обнажает клыки. Позаботься обо всем остальном, а ее оставь мне. Эта ведьма чрезвычайно опасна.

Ричард слегка улыбнулся.

– Как ты?

На этот раз Шота не дала ответной улыбки.

– Как я.

Ричард стоял около фонтана один, наблюдая, как Шота поднималась по ступеням. Никки, Кара, Зедд, Натан, Энн и Джебра стояли тесной группой, негромко беседуя между собой. Они не обратили никакого внимания на Шоту, проплывшую мимо них, словно бесплотный призрак.

Ричард последовал за ней. Открыв дверь и вырисовываясь на фоне заката, она повернулась назад и застыла, еще более напоминая призрак.

– Еще одно, Ричард. – Шота несколько секунд изучала его глаза. – Когда ты был еще маленький, твоя мать погибла в огне.

Ричард кивнул.

– Да, это так. Какой-то человек затеял ссору с Джорджем Сайфером – с тем, кто вырастил меня и кого я в то время считал своим отцом. Человек, затеявший ссору с моим отцом, опрокинул лампу на столе, отчего в доме начался пожар. Мы с братом спали в задней комнате. Пока тот человек вытащил моего отца во двор, продолжая драку, к нам вбежала мать и вытащила меня и брата из горящего дома.

Ричард сглотнул, ему по-прежнему было больно вспоминать об этом. Он вспомнил ее короткую улыбку от облегчения, что они спасены, и тот последний, короткий поцелуй в лоб.

– Уверившись, что мы все спасены, мать снова побежала в дом, чтобы спасти что-то еще… Мы так и не узнали, что именно. Ее крики привели того человека в чувство, и он вместе с моим отцом пытался спасти ее, но не удалось – было слишком поздно. Страшный жар пламени не давал им подступиться, и они не смогли помочь ей. С чувством вины и отвращения за то, чему он стал причиной, тот человек сбежал, охваченный печалью и сожалением.