Евгения Сафонова - Дифференцировать тьму

Поев, я лениво взяла с доски белого колдуна. Повертела в руке, разглядывая искусную резьбу по дереву. У колдунов не было лиц, а жаль. Мне вдруг захотелось посмотреть, на кого они похожи.

Хотя для меня их лики, скрытые под капюшонами, и так обладали вполне определёнными чертами.

Я вернула фигуру на доску. Мельком взглянула на расположение войск, снова оценивая расстановку сил, автоматически просчитывая варианты хода Лода и своих ответов. Спохватившись, что это не совсем честно, отвела взгляд.

Где же ты?..

Взгляд упал на зеркальце, так и лежавшее на подушке.

Как там было в сказке про мою тёзку? «Зеркало, зеркало, молви скорей…»

Вернувшись на постель, я взяла его в руку. На ощупь серебро оказалось неожиданно тёплым, будто долго лежало на полуденном солнце, видимо, сработало оповещение, что к пленникам заявился кто-то из носителей кольца. Я откинула крышку, жалея, что сразу не сунула зеркало в карман, и коснулась пальцем безупречно чистого стекла.

Недоумённо посмотрела на картинку комнаты, где в разных углах молча сидели Криста, Дэн и Восхт. Втроём.

А потом тронула зеркальную поверхность ещё раз — и увидела Лода за тем же столом, за каким мы впервые играли в шахматы.

Рядом с Навинией.

— …формулу вы считаете лучшей? — Перед принцессой лежала книга, и девушка рассеянно водила тонким пальчиком по обложке, вырисовывая невидимые узоры. — Почему же?

— Она наиболее сбалансированная. Тот вариант, что предлагаете вы, быстрее, но значительно уступает в мощности, — услужливо пояснил колдун. — Я пробовал разные, но остановился именно на этом.

Вид в зеркале открывался как раз со стены, ближайшей к столу, так что я прекрасно видела обоих.

— Что ж, кто я такая, чтобы спорить… судя по тому, что я видела в Тьядри, в щитовых чарах вы лучший.

Она скользила кончиком пальца по кожаной обложке, неторопливо и ласково, поглаживая её легчайшим из обещаний — а Лод неотрывно следил за её рукой.

Я видела заигрывания с леденцами, бананами и мороженым. Я видела, как покусывают, поглаживают или вертят в пальцах ручки, карандаши, сигареты и прочие продолговатые предметы. И всё это заставляло меня думать, что со времён дедушки Фрейда в психологии соблазнения не произошло никаких изменений. Фаллические символы были, есть и будут главной её составляющей.

Но Навиния поглаживала книжку. Всего-навсего книжку. Квадратный объект, в котором эротики для меня всегда было не больше, чем в табуретке, — даже когда содержание всяческим образом пыталось воззвать к моим низменным чувствам.

Я и в страшном сне не могла представить, что прикосновения к обложке могут выглядеть настолько непристойно.

— Что ещё вы хотели бы от меня… узнать? — проговорила принцесса.

Провокационность паузы оценила даже я.

— Не слишком ли я вас утруждаю? — Лод говорил не более дружелюбно, чем обычно, но я помнила, что за его дружелюбием могли прятаться любые эмоции. — Пока я задал вам куда больше вопросов, чем вы мне.

— О, что вы! Вы ведь и вовсе не обязаны отвечать ни на один из моих вопросов. Я полностью в вашей власти, — она легко коснулась его ладони, самыми кончиками пальцев, — и вы могли бы приказать мне сделать всё, что угодно… но вы так добры ко мне. Ко всем нам. Я никогда этого не забуду.

Лод смотрел на неё.

И я бы многое отдала, чтобы узнать, что сейчас скрывается за маской плюшевого мишки.

— В преддверии будущего мира я предпочитаю наладить отношения с Повелительницей людей, а не портить их. — Его улыбка была спокойной и непринуждённой. — В таком случае… покажете, как вы чертите основу для ловушек отсроченного действия?

— Конечно!

Навиния поднялась с кресла стремительно и изящно. Сделала шаг.

Коротко ойкнула, запнувшись о край длинной юбки, всплеснула руками, стремясь удержаться…

Когда принцесса приземлилась прямо на колени Лода, цепляясь за его плечи, он удержал её за талию. Явно скорее машинально, чем осознанно.

А я отстранённо подумала, что тут она уже малость переигрывает.

Ведь даже я в жизни не поверю, что падение было случайным.

— Ох, простите…

Она вскинула голову, и их лица оказались совсем близко. Его — которое наконец покинула улыбка, и её — смущённое, с блестящими глазами цвета зелёного моря, с соблазнительно и беспомощно приоткрытыми губами, яркими и припухлыми.

Секунды растекались тягучей карамелью…

— Осторожнее, — мягко произнёс Лод. Всего одно короткое слово.

Не отворачиваясь, выдохнув его почти в те самые губы, что молча молили о поцелуе.

Потом он аккуратно ссадил девушку обратно на кресло, Навиния улыбнулась, виновато и чарующе, а я захлопнула зеркальце. Резко, с громким щелчком. Выпустила из рук, позволив упасть обратно на подушку.

Потому что этой короткой сцены мне хватило с головой.

Нет, я никогда не поверю в светлое чувство к своему тюремщику, которым принцесса внезапно воспылала. Эти сказки она могла приберегать для кого-нибудь другого. Но, судя по рассказам Морти, это было для Навинии привычным методом: добиваться желаемого с помощью тех, кого она купила на страсть к своей венценосной персоне.

А сейчас она желала только одного — свободы.

Я зажмурилась.

Лод… понимает это? Должен понимать! И почему тогда подыгрывает ей? Нет, ничего предосудительного в его действиях нет; но и тени того холода, которым он дистанцировался от меня, — тоже. Если б он хотел, чтобы принцесса прекратила свои инсинуации, то уже заставил бы её сделать это. Так или иначе. А чтобы вызнать у неё магические премудрости, достаточно ошейника.

Но тогда…

Я зарыла пальцы в волосы, царапая ногтями кожу, вычисляя степени девятки.

Потом, открыв глаза, потянулась за томом «Ловушек».

В конце концов, это совершенно не моё дело, как он ведёт себя с той или иной девицей. И чего от неё хочет. Пусть хоть со всеми дроу во дворце переспит — беспокоиться должна Морти, а не я.

Да. Эта мысль была простой и правильной.

Если б она ещё хоть немного умерила ледяную лаву, клокотавшую где-то между рёбер, — я бы поняла, что действительно в неё верю.

Когда Лод наконец вернулся в лабораторию, я сидела там же.

И конечно, он заметил, что при его появлении я снова не подняла головы.

— В чём я провинился на этот раз? — насмешливо спросил колдун, приблизившись.

Я оторвалась от книги, исподлобья взглянув на него. И промолчала.

Какое право я имею говорить ему о том, почему снова на него злюсь? Как могу сказать об этом, не выдав своих чувств?..

— Снезжана, ты больше не моя пленница. — Лод, посерьёзнев, опустился на колени перед постелью, на одеяло, которое я так и не убрала. — Не бойся. Скажи мне.