Евгения Сафонова - Дифференцировать тьму

— Владение мечом?

— Наверное. Не знаю.

— Значит, найду его позже. — Эльф посмотрел на Бульдога, пританцовывавшего вокруг угла и жалобно поскуливавшего. — Упустил добычу?

— Похоже на то…

Я смотрела в его тонкое, чистое, такое юное и бесконечно старое лицо.

Вот она, возможность поговорить с тем, кто помнит войну. С кровным братом Тэйранта. Здесь только я и он, и не похоже, что Эсфориэль торопится куда-то.

Но все слова отказывались идти на язык.

Потому что я не осмеливалась просить его снова вспоминать о тех днях, когда ему пришлось предать своих друзей и свою любимую ради своего народа.

— Мне немного жаль, что ты не оказалась на месте Кристы, девочка, — неожиданно произнёс Эсфориэль. — Когда попала сюда. Однако и это место не так плохо, как может показаться.

Я удивлённо мотнула головой:

— Я вовсе не считаю его плохим.

— Но разве ты не желала бы оказаться на другой стороне? Быть там, где светит солнце, среди народа, который не презирает таких, как ты? — Эльф снова смотрел мне в глаза, пристально и проницательно, взглядом, который, казалось, проникал до самого дна моих зрачков. — Ты знаешь, что сделал Тэйрант. Ты знаешь характер его наследника. Разве ты не боишься помогать ему?

В памяти мгновенно всплыла картинка из недавнего сна: горы тел, Алья и Лод, все в крови — и Акке, с задумчивой улыбкой и словами о страхах…

Всего лишь сон.

— Это не принесёт пользы. Рассуждать о том, что могло бы случиться. Я оказалась там, где оказалась, и стараюсь извлечь из этой ситуации максимальную пользу. Как для себя, так и для окружающих.

— Но если бы тебе предложили выбор, где именно очнуться, попав в этот мир… что бы ты выбрала?

Бульдог, в последний раз тявкнув на пустоту, чинно процокал на привычное место под столом.

— Здесь, — не задумываясь, ответила я. — Я всё равно хотела бы попасть сюда.

— Но у светлых твоя жизнь, как и твоя свобода, не оказались бы под угрозой.

— Я не слишком-то трепетно отношусь как к своей жизни, так и к своей свободе.

А ещё здесь я встретила Лода. И это, пожалуй, стоит всего, что мне уже пришлось пережить и что ещё предстоит… но об этом, конечно, я эльфу говорить не собиралась.

Пусть даже от его взгляда и возникает смутное ощущение, что меня видят насквозь.

— И я считаю, что каждый заслуживает второй шанс, — продолжила я, — а один… сомнительный правитель не означает, что последующие будут такими же. Нельзя думать лишь о мифических будущих войнах.

— Правда?

Вопрос прозвучал тихо и мягко — и я осеклась.

Потому что сама всегда предпочитала бить противника наверняка.

Что было бы, если б я очнулась не в саду, где в вечной темноте цветут светящиеся розы, а во дворце Повелителя эльфов? Если бы подвернулась такая же возможность, какую мне предоставили здесь: внести свою лепту в противостояние света и тьмы, качнуть чашу весов в другую сторону? Наверняка помогала бы подготовить будущую войну — с тем же азартом и жаром, с каким сейчас помогаю её предотвратить. Смирилась бы с тем, что вернуться в свой мир невозможно, и пробивала бы дорогу к собственному благополучию. Играла против тех, с кем сейчас в союзе, — и свято верила бы в то, что светлые хотят всего-навсего защититься, раз и навсегда.

Ведь то, что они собирались делать, так хорошо согласовывалось с моими собственными понятиями о защите.

И чем тогда я лучше детишек, которые сейчас сидят в моих бывших покоях?..

— Ты не стала бы безоговорочно верить всему, что тебе говорят, — произнёс Эсфориэль. — Ты уже не поверила тому, что тебе говорили.

Я изумлённо моргнула, понимая, что не задавала последний вопрос вслух.

— За свою долгую жизнь я научился угадывать, о чём думают люди. — Вновь безошибочно определив течение моих мыслей, эльф коснулся стены бледной, хрупкой, почти прозрачной ладонью. — Ты похожа на Лодберга, а он ничего никогда не принимает на веру. И не вступает в битву, не узнав противника. Не поняв, как тот мыслит, что чувствует, каким будет его следующий ход. И потому мне жаль, что не ты оказалась на месте Кристы, этого милого ребёнка… ибо моим братьям сейчас не хватает кого-то, подобного вам. — Эсфориэль отвернулся. — Звёздной тебе ночи, девочка. Желаю тебе найти своё место в этом мире. Не хуже того, что ты потеряла в другом.

Я молча смотрела, как он спускается, скрываясь за изгибом лестницы.

Потом перевела взгляд на доску, где мои белые теснили вражеских чёрных.

И подумала о том, что, возможно, я ещё хуже светлых детишек. Потому что не знаю, чем занималась бы у эльфов, даже поняв: дроу не исчадия ада, для которых у природы не нашлось иной краски, кроме чёрной. Учитывая, что я никогда не была рыцарем в сверкающих доспехах, героем без страха и упрёка… скорее всего, я бы не стала утруждать себя размышлениями о справедливости происходящего, а просто воспользовалась ситуацией, в которой мои таланты могут пригодиться как нельзя лучше.

А следом я подумала о том, что если Эсфор действительно так хорошо угадывает мои мысли — мне вовсе не обязательно было говорить о причине, по которой я не жалею, что оказалась у дроу.

Он и так о ней знает.

Лод не вернулся даже после того, как Акке принёс ужин.

— Спасибо, — привычно сказала я, когда иллюранди поставил на стол тарелку и чашку с водой, по соседству с доской для скаука.

Акке молча склонил голову, и мне почудилось, что синие глаза его смотрят изучающе… однако в следующий миг иллюранди уже отвёл взгляд и неслышно ушёл в темноту, из которой явился.

Я отложила книгу.

В ожидании колдуна я занимала себя привычным делом — изучала перевод с рандхейвского, который мне любезно предоставили, и ковырялась в рунных цепочках. И уже поняла, что все мало-мальски сложные заклятия строились по одному принципу: вначале следовали руны «свет» или «тьма», затем знак одной или нескольких стихий.

А вот дальше начиналось самое интересное.

Если ты хотел сотворить простенькую ловушку, которая усыпит человека, ты должен был написать в пентаграмме опорные слова из фразы «свет, земля и воздух, помогите мне на время погрузить первого живого человека, который ступит сюда, в здоровый сон». То есть руны «свет, земля, воздух, один, жизнь, человек, шаг, время, сон, погружение». Я подозревала, что можно задать продолжительность сна, но это уже делалось с помощью заклинания. Язык Изнанки был определённо куда более гибким и многообразным, чем ансиентские руны, и заклинания на нём представляли собой полноценные фразы, а не кальку с них.

Соответственно, чтобы написать рунную формулу, требовалось лишь тщательно продумать фразу и вычленить из неё главное. Ну и выстроить слова в нужной последовательности, которая далеко не всегда соответствовала привычной. Но определённая логика в ней была всегда, и, если разобраться, она всегда была мне понятна.