Хорхе Борхес - «Если», 1994 № 02

Вилмирианец пожал плечами и вручил Элрику карту.

Ночь они провели у скалы, а утром двинулись дальше. Теперь их вел принц.

К полудню они выбрались из леса. Перед ними лежали развалины. Раньше это было городом Р'лин К'рен А'а.

5

Руины были абсолютно безжизненны. Булыжники выворочены из мостовых, стены домов обрушились, но в трещинах — ни былинки. Над всем этим тленом возвышалась гигантская фигура: выполненная из белой, сероватой и зеленой яшмы статуя обнаженного юноши. Лицо его, манившее почти женской красотой, было обращено пустыми глазницами на север.

— Глаза! — вскричал герцог Эван. — Их нет!

Остальные члены отряда в молчании глядели на

статую и на развалины. Город оказался небольшим. Судя по незначительному числу украшений на домах, обитатели его были простыми, хотя зажиточными людьми — в отличие от мелнибонэйцев Светлой Империи. Элрик никак не мог поверить, что Р'лин К'рен А'а — родина его предков, уж слишком обыденным выглядел этот город.

— Тут кто-то успел побывать до нас, — сказал герцог Эван. — Проклятье, наше путешествие оказалось напрасным!

Элрик рассмеялся:

— Ты, что, и правда полагал, что сможешь добыть глаза Гиганта, милорд?

Статуя была не ниже любой из башен Города Грез; одна лишь голова не уступала размерами дому. Герцог Эван закусил губу, стараясь не показать, как его задела усмешка Элрика.

— Однако не все потеряно, — заметил он. — В Р'лин К'рен А'а есть и другие сокровища. Пошли…

Он повел отряд в город.

Уцелели немногие дома, но материал, из которого были выстроены здания, пробудил в людях любопытство — ничего подобного они ранее не встречали. Когда-то здесь играли краски, но теперь они выцвели. Приглушенные алые, желтые и голубые тона до сих пор поражали сотнями оттенков.

Элрик коснулся рукой холодной и гладкой стены. Это не камень, не дерево и не металл. Быть может, материал из другой плоскости?

Он попытался представить себе, каким был этот город до того, как жители его покинули. Широкие улицы; приземистые дома, окруженные большими дворами; никаких крепостных стен… Если это и вправду родина его предков, то что превратило мирных жителей Р'лин К'рен А'а в безумных строителей причудливых, фантастических башен Иммрира? Элрик думал, будто найдет здесь разгадку всех тайн, а вместо этого наткнулся еще на одну.

В этот момент над его головой просвистел первый диск и разбился о разрушенную стену.

Следующий диск снес полчерепа одному из матросов; третий рассек ухо Хмурнику. Люди попадали на землю, стараясь укрыться среди развалин.

— А эти твари мстительны, — заметил Эван жестко. — Они многим рискуют, пытаясь отплатить нам за смерть своих собратьев.

Лица матросов выражали ужас, да и в глазах Эвана мелькнуло нечто подобное.

Еще несколько дисков разбилось о камни, но было ясно, что на какое-то время рептилии потеряли людей из виду. Хмурник закашлялся: он вдохнул поднявшуюся из развалин белую пыль.

— Зови-ка снова своих грозных приятелей, Элрик.

Элрик покачал головой.

— Не могу. Мой союзник сказал, что в другой раз уже не придет. — Он поглядел влево: там стоял маленький домик, все четыре стены которого остались целы. Двери в домике не было, только окно.

— Тогда позови Эриоха, — настаивал Хмурник.

— Эриоха? Вряд ли…

Элрик перекатился по земле и бросился к домику, прыгнул в окно и упал на кучу камней, разодрав в кровь руки и колени.

Кое-как он поднялся. Вдалеке виднелась громадная, слепая статуя бога. Это должен быть идол Эриоха. Защищал ли он Р'лин К'рен А'а? Или угрожал городу? Кто-то вскрикнул. Элрик поглядел в том направлении: диск впился в руку одному из матросов. Он обнажил Бурезов, поднял его и повернулся лицом к статуе.

— Эриох! — воскликнул он. — Эриох, помоги мне!

Клинок полыхнул черным пламенем и загудел, словно присоединяясь в зову Элрика.

— Эриох!

Придет ли он? В последнее время покровитель королей Мелнибонэ отказывался откликаться, ссылаясь на более важные дела — имея в виду вечную борьбу между Порядком и Хаосом.

— Эриох!

Человека с мечом окутывал теперь трепещущий черный туман; белое лицо Элрика, казалось, дрожало в такт мерцаиию тумана.

— Эриох! Прошу тебя о помощи! Тебя зовет Элрик!

И в ушах его раздался голос, мягкий, спокойный, убаюкивающий. Дружеский голос.

— Элрик, я обожаю тебя. Я люблю тебя более всех смертных, но помочь тебе не в силах — пока.

Элрик воскликнул в отчаянии:

— Но тогда мы обречены!

— Нет. Беги в лес. Оставь других и беги. Твоя судьба ждет тебя в другом месте и в другое время…

— Я не брошу их!

— Это глупость, милый Элрик.

— Эриох! Со времен основания Мелнибонэ ты помогал ее королям! Помоги же ныне последнему владыке!

— Я не могу расходовать свои силы. Грядет великая битва. Возвращение в Р'лин К'рен А'а может обойтись мне слишком дорого. Тебя спасут. Но другие погибнут.

С этими словами князь Хаоса ушел. Элрик ощутил его исчезновение. Он нахмурился, притронулся пальцами к поясу, пытаясь вспомнить некогда услышанное. Раздался шум, и в дом ввалился Хмурник.

— Где помощь?

— Боюсь, что ее не будет. — Элрик покачал головой. — Эриох снова отринул меня. Он снова предрекал великую судьбу и говорил, что ему необходимо беречь силы.

— Твои предки могли бы выбрать себе покровителя посговорчивее! Наши старые знакомые приближаются. Гляди, — Хмурник показал на окраину города. Принц увидел около дюжины длинноногих тварей с дубинками наготове: они двигались по направлению к дому.

Снова послышался шум. Из-под груды камней у другой стены выбрался Эван, за которым появились его люди. Герцог проклинал все на свете.

— На помощь рассчитывать не приходится, — сказал ему Элрик. Вилмирианец угрюмо кивнул.

— Надо попытаться спрятаться, — неуверенно предложил Хмурник. — Схватки нам не выдержать.

Один за другим люди выбрались из дома и двинулись искать укрытие, с каждым шагом приближаясь к центру города, к статуе Яшмового Гиганта.

Резкое шипение за спиной дало им понять, что их заметили. Тут же еще один вилмирианец упал: диск торчал у него между лопатками. Люди бросились бежать.

Впереди появилось красное здание в несколько этажей, с сохранившейся крышей.

— Туда! — крикнул герцог Эван.

Не колеблясь, они влетели внутрь, промчались по полуразрушенным пролетам и пыльным коридорам и остановились, переводя дыхание, в большом сумрачном зале. Тот был абсолютно пуст; сквозь трещины в стене пробивался дневной свет.