Феликс Крес - Королева войны

Вернувшись во дворец, Агатра остановила какого-то слугу и потребовала разговора с Жемчужиной Дома. Вскоре в ее комнате появилась Кеса.

— Ваше благородие?

— У меня дело к ее высочеству. Когда она сможет меня принять?

— Вряд ли скоро. Ее высочество спит. Какое у тебя к ней дело, ваше благородие?

— Слишком серьезное для невольницы.

— Сомневаюсь, ваше благородие. Не стоит мною пренебрегать. — Кеса слегка улыбнулась. — Я замещаю как мою госпожу, так и первую Жемчужину Дома. Нет таких дел, которые я не могла бы решить. По крайней мере, мне о таких делах ничего не известно.

Самоуверенность невольницы с внешностью и взглядом королевы начала раздражать Агатру.

— Правда? Так может, примешь решение, могу ли я здесь остаться еще на три дня?

— Только до вечера. Если только ее высочество не решит иначе.

— Но она ничего не решит, если не проснется и не поговорит со мной. Именно это я и пробую тебе объяснить.

— Если ее высочество не проснется до вечера, я приму решение от ее имени. Я до сих пор не понимаю, почему я должна будить ее сейчас. Прошу привести веские причины, ваше благородие. — Жемчужина Дома снова улыбнулась, вежливо, но коротко.

И в самом деле — как просительница перед королевой… Агатра была сыта этим по горло.

— Неужели сну твоей госпожи не смеет помещать ни одно дело и ни один человек?

— Я все еще не вижу никакого дела, ваше благородие.

— А человек? Человека видишь? — спросила Агатра со столь зловещей ухмылкой, что любой из ее солдат тотчас бросился бы бежать.

Кеса не была солдатом.

— Я вижу гостя, который пытается навести свои порядки в доме хозяина.

Агатра готова была вскочить с кресла, но уже понимала, что эту стену ей не пробить. Она глубоко вздохнула раз и другой, после чего сложила оружие.

— Я хотела спросить о других гостях Сей Айе. Вчера я слышала в городе, что такие есть.

— К сожалению, уже нет, ваше благородие.

— Что это значит?

— Его благородие К. Б. И. Денетт, ибо, как я понимаю, ты спрашиваешь о нем, госпожа, уже не гость княгини. Вчера его закололи.

— Что?! — Агатре показалось, что она ослышалась.

— Его благородие Денетт мертв. Он пал жертвой покушения, ваше благородие.

Подсотница медленно встала, чувствуя, как сильнее забилось ее сердце.

— Почему об этом никто не знает?

— Как это никто? А кто должен знать, ваше благородие?

— Ну, хотя бы урядники трибунала.

— Их известили.

— Когда?! — крикнула Агатра.

— Сразу после покушения. Еще вчера. Возможно, тебе следует поехать в город, госпожа, и поговорить с ними. Ты получишь все необходимые тебе сведения, по крайней мере те, которые они сочтут нужным сообщить. Это уже меня не касается.

Агатра чувствовала, что если разговор продлится еще несколько мгновений, то дело дойдет до рукоприкладства. Жемчужина Дома была неприступна, словно хрустальная гора. Зацепиться было не за что, можно было только соскальзывать. Все ниже и ниже.

— Похоже, однако, что подсотник имперских войск имеет право по такому делу разбудить ее высочество.

— По какому делу? По этому? Нет, госпожа. Ее княжеское высочество не занимается такими делами.

— Ее не касаются дела об убийствах под ее собственной крышей?

Жемчужина вздохнула, впервые дав понять, что и ее утомил этот разговор.

— Она госпожа этого Дома, — сухо ответила она. — Ваше благородие, ты думаешь, кто она? Следователь трибунала? Для поиска преступников есть имперские урядники, для преследования их — Дартанский легион, поскольку мы находимся в Дартане, ваше благородие. Нет, госпожа, сейчас говорю я… Княгиня не ищет преступников и не преследует их. От ее имени я ответила на все вопросы, которые до сих пор задавали урядники трибунала, и если этого недостаточно, я готова отвечать дальше. Княгине незачем делать это самой, поскольку она купила себе невольниц в том числе и для этой цели. Она не подсудимая и ни перед кем не обязана являться лично. А теперь говори, ваше благородие.

Агатра готова была лишиться чувств от гнева и унижения. Жемчужина немного подождала.

— Итак, это все, ваше благородие? Мое время мне не принадлежит, это время моей госпожи, и я не могу тратить его впустую. Прошу спрашивать дальше или позволить мне уйти.

Йокес встал немногим позже Агатры, и с самого утра у него оказался забот полон рот.

Его разбудил солдат из городской стражи. В Сей Айе кроме регулярного войска, лесной стражи и дворцовой гвардии была еще городская стража, солдаты которой патрулировали также дороги и деревни. Точнее говоря, это не были солдаты в полном смысле этого слова, а всего лишь три дюжины мужиков с окованными железом дубинами. Именно такой вояка, запыхавшийся и взволнованный важностью вверенной ему миссии, явился в дворцовые «покои» коменданта, куда его проводили слуги. Комендант приказал его впустить без каких-либо церемоний — в вопросах, касавшихся его прямых обязанностей, он вообще не знал шуток и не думал об удобствах. Возбужденный городской парень, впервые вблизи увидевший военного командира, настоящего рыцаря, к тому же ошеломленный размерами и богатством дома княгини, протянул руку, подавая какое-то письмо.

— Что это?

Солдат рассказал. Вскоре после полуночи в городскую сторожевую башню стал ломиться какой-то человек. Когда его впустили, он начал что-то лепетать, пытаясь объяснить, что снимает комнату у какого-то домовладельца. Таинственный домовладелец по какой-то причине не мог выйти из дому и лично появиться в сторожевой башне. Однако он прислал два письма, одно из которых предназначалось командиру стражи.

— И что в том письме? — спросил Йокес, выбираясь из постели и ища одежду, поскольку чувствовал, что посыльный прибежал не без причины.

— Только то, ваше благородие, чтобы обязательно и как можно быстрее отнести второе письмо его благородию коменданту Йокесу, а если не получится, то отдать кому-нибудь важному во дворце… Потому что дело очень важное и касается ее княжеского высочества. Так там было написано. Шестерник сперва не осмелился кого-то посылать в дом ее высочества посреди ночи, но потом подумал и сказал: иди, пусть будет, что будет.

Йокес, еще без сапог, но уже более или менее одетый, сел на постели, снова взял отложенное в сторону письмо, развернул его и начал читать. Наблюдавший за этим крайне трудным процессом стражник медленно багровел, изо всех сил пытаясь помочь командиру. Комендант все больше хмурился, наконец поднял взгляд и задумчиво посмотрел на солдата.