Максим Далин - Лестница из терновника-3. Прогрессоры

— Ой, псы!

— В сторону, мразь! Лев идёт!

Мой верблюд наступает на мягкое, фыркает и несётся дальше. Марина где-то впереди — а рядом со мной Ри-Ё и Кирри, их глаза горят. Элсу кричит под самым ухом: «В преисподнюю, в преисподнюю!», — секунду я вижу ярко освещённое нервное лицо Ви-Э и отблеск на её мече, потом мимо меня проносятся волчицы верхом. Мир сыпется на части — подозреваю, что качество записи — ни к чёрту.

Базарная площадь — благословенное свободное пространство. Здесь есть, куда отступить, есть, откуда стрелять, и есть, за чем укрываться — из хорошенького павильона из реечек и пёстрой ткани в нас палят из пистолетов. Татуированная девочка швыряет в павильон факел прежде, чем ей успевают приказать или запретить — сухое дерево и ткань вспыхивают тут же, сверху донизу.

Дикий вопль втыкается в душу.

— Анну, Анну, я за тебя! — кричит дворцовый волчонок и бросает пистолет.

Верблюды сносят лотки под навесами; в меня летит что-то круглое и тёмное, я шарахаюсь — но это не голова, а какой-то плод, который раскалывается на брызнувшие части. «Братья, братья — не надо!» Под ноги верблюдам кидаются обезумевшие куры из опрокинутого вольера. «Мама!»

— Смерть Анну! За Льва Львов!

— Анну — Лев! За будущее!

— Будь прокляты богоотступники!

Волки ломают двери лавки оружейника — и двери вдруг распахиваются. «Братья, возьмите всё — детей оставьте!» — оружейника отталкивают с дороги. Рыдает женщина, лязгает металл, что-то падает и сыпется.

Что-то горит. Вопли. Треск дерева.

— Будьте вы прокляты!

Я окончательно перестаю понимать, что происходит — стараюсь только не путаться у бойцов под ногами, но наши, кажется, всё понимают отлично. В их действиях чувствуется торопливая деловитость — я вижу, как Анну одним жестом посылает группу бойцов к горящему строению, как они выбивают двери и выламывают решётки на окнах. Люди вываливаются наружу, задыхаясь и кашляя — бог мой, женщины!

На них — дымящиеся лоскутья. Девчонка, выкашливая душу, падает на колени — косички шаоя рассыпались по голой спине. Крыша рушится с треском — если внутри кто-то остался, то они пропали.

Рядом со мной из темноты и общей неразберихи возникает неожиданная группа очень юных мальчишек с косами и тёмными мулатскими мордашками нори-оки — Кирри спрыгивает с верблюда, они окружают его, тормошат, расспрашивают — я не понимаю. Язык нори-оки, слишком примитивный, с незнакомыми корнями — им надо заниматься отдельно…

Город вздрагивает от пушечного выстрела. И — ещё раз. И ещё. И нори-оки зачарованно смотрят в небо, а волчица говорит у меня за спиной:

— Дворцовую стражу подняли по тревоге.

Чангран воняет гарью — сгоревшим деревом, мясом и тряпками.

К Анну подходит Марина. Её лицо вымазано копотью, она вкидывает церемониальный вассальский меч Кши-На в ножны, говорит:

— Дорогой Львёнок, вам необходимо взглянуть туда, — и показывает на крышу дома, почти вплотную прижавшегося к базарным рядам.

Анну смотрит и щурится.

— Там что-то движется?

Ах, ты! Мы с Мариной видим в темноте, как полагается инопланетным киборгам, а наш полководец — нет! А ему надо, надо посмотреть, она права: парочка диверсантов наблюдает за нами, прижавшись к выступам стены. На них, насколько я могу разобрать, капюшоны синих.

— Темно, как в кишках дракона! — фыркает Эткуру. — Не разберу, человек или кошка у отдушины!

— Синие, — говорит Марина.

— Плохо, — говорит Анну. — Плевать, — и поворачивается к своим людям. — Надо загородить въезд на базар со стороны Дворца любыми обломками — и тащите пушку с Сигнальной Башни!

— Ядер нет, — говорит Кору.

— Ядра были у ворот. Немного, но шум будет, — Анну усмехается. — Весело будет.

Наши строят баррикаду. Нори-оки под руководством Кирри им помогают — где-то они раздобылись оружием. Я передаю кому-то тяжеленные мешки — наверное, с мукой. Рядом со мной полуголая девчонка с косами, она таскает ящики, всё ещё кашляя. Волчицы с пистолетами и ружьями занимают удобные позиции за штабелями ящиков и тюков. По улицам Чанграна грохочут копыта боевых коней.

Олу, Шуху, Чикру и Лотхи-Гро катят пушку. Лотхи-Гро почти не хромает.

Отряд дворцовой стражи, поднятый по тревоге, осаживает коней у баррикады. В факельном свете они — как на ладони, и наши волчицы стреляют. Залп отбрасывает нападающих назад.

— Твари! — зычно орёт кто-то на той стороне. — Лев Львов приговорил Анну к смерти! И все, кто с Анну — вы все умрёте!

— Приди и убей! — кричит Зушру насмешливо. Волчицы звонко хохочут.

— Тебя освежуют живьём, шлюха! — уязвлённо отвечает волк из Дворца.

Наши хохочут и свистят. Кто-то стреляет поверх голов.

— Уезжай, если хочешь жить! — кричит Элсу. — Это я говорю, Маленький Львёнок, преданный Львом! Уезжай и скажи Льву — Анну вызывает его на бой! Мы с Эткуру не можем бросить вызов, потому что верим в Творца и не прольём родной крови, а Анну может!

Падает тишина.

— Как у него язык повернулся… — говорят по ту сторону баррикады — резко снизив тон.

— Во времена Линору-Завоевателя каждый воин львиной крови мог защитить честь в бою, — кричит Элсу. — Каждый мог вызвать хоть самого Линору, если считал себя правым! Лев предал нас всех — Анну хочет защитить честь всех униженных!

— Гнилой, засохший обычай! — кричат с той стороны. — Его никто не помнит!

— А честь и веру кто-нибудь помнит?! — рявкает Анну.

— А как насчёт клятв и верности, брат?! — издевательски орут с другой стороны. — Предатель! Убийца! Лжец!

— Анну Льва Львов предал!

— Вы, псы лживые, трусы, вы просто не смеете передать вызов! — кричит Элсу в отчаянии и заходится кашлем.

— Львёночек, игрушка Барса! — глумливо хохочут наши противники. — Ты цел ещё? Барс тебя трогал прямо так? Ты ему позволил, да?

Элсу стискивает зубы, рвётся вперёд, его останавливают Кору и Мидоху, он задыхается от ярости и кашля:

— Шелудивый пёс, грязная гадина! Сделай это со своим отцом!

— С Львёнком говоришь, мразь! — выкрикивает и Эткуру, не на шутку задетый. — Не дошло, что ли?!

Юу краснеет, сжимает кулаки: он уже слишком хорошо понимает лянчинский.

— Так это правда! — свистят с той стороны. — Мятеж северных подстилок! Шлюха Льва на бой вызывала?!

— Эй, Анну! Вы всех предательниц и рабынь с собой прихватили? Говорят, кто-то из шлюх вами побрезговал!

— У них — еретички, у них — дикарки, у них — грязные северянки, которые там, в Кши-На, себя проиграли! А ослиц и верблюдиц у тебя в подружках нет, Анну?

— Анну, а ты со всеми спал?! Со всеми своими шлюхами?! А с бесплотными? А как? А-ха-ха!