Геннадий Башунов - Чёрные перчатки

- Вы искали могильщиков для поиска какой-то геральдической хрени. И, судя по всему, нашли. Гризбунг так стал королём, а вы станете... уже стали герцогом.

- Вот именно! – Олистер рассмеялся. – И как ты думаешь, что я подумал, когда ко мне пришёл какой-то тощий парень с постылыми глазами вора и в наглую сказал, что хочет стать моим телохранителем?

- Что меня подослали ваши враги. Или что я просто идиот.

- Вот именно! – ещё более радостно повторил бывший ландграф. – Но, как я говорил, никто, кроме короля и челяди в замке, об этом не знал. Конечно, существует вероятность, что ты по приказу одного из моих многочисленных недругов выжидал эту новость, поэтому ты в цепях. Но ты жив, тебя никто не пытал, тебе даже голову не проломили. Так что можешь считать это обычной проверкой твоего профессионализма и... хм... непредвзятости. – Олистер хихикнул. – Поэтому проверка проводится в несколько нестандартных условиях. Живи, Велион. Пока можешь.

Герцог повернулся, чтобы уйти.

- Герцог! – рявкнул Чёрный могильщик в спину Олистера.

- Что?

- Если это проверка, может, мне принесут хотя бы попить?

- Принести тебе попить в бадье? Нет, боюсь, захлебнёшься. Или, быть может, в бадье и воронке? Но ведь так и лопнуть можно. И, кстати, узники порой пьют не только воду, но это уж совсем опасно для твоей жизни. Поэтому, увы, придётся потерпеть.

Олистер вышел, тяжело хлопнув дверь. Велион тяжело сглотнул густую слюну. Ему казалось, что воронка уже вставлена в его глотку, и палач заливает туда кипяток, горячее масло или расплавленный свинец.

Интересно, что Олистер ответил бы, если бы могильщик попросил поесть?

Жажда превратилась в пытку. Особенно, после того, как могильщика накормили солёной рыбой. Впрочем, когда придёт палач, ему покажется это раем. Да и мочиться больше нечем, что тоже является неоспоримым плюсом.

В том, что придёт палач, тотенграбер и не сомневался. Ну что о нём узнают? Ровным счётом ничего. Наёмного убийцы по имени Велион не существовало. А вот если копнуть поглубже, можно узнать, что есть такой могильщик, который недавно путешествовал с двумя братьями с островов Щита.

Но время шло, а палача всё не было. Велион не знал, какой сейчас день и час, но, кажется, прошло не менее суток с того момента, как он пришёл к замку Олистера.

За дверью раздались шаги. Второй раз. И, кажется, в последний. Могильщик закрыл глаза и перевёл дыхание. Пока лучше помолчать. Потом он будет говорить так, что охрипнет, после чего его рот навсегда закроют свинцом.

Интересно, что чувствует человек, которому в глотку заливают раскалённый свинец? Только боль, как от ожога?

Дверь открылась. В освещённом проёме появилась массивная фигура. Вошедший был гол по пояс, а в каждой руке он держал по ведру. Значит, торопиться не будут. Сначала окунут головой в воду, подождут, спросят, изобьют, снова окунут...

В лицо могильщика прилетел поток воды. Велион начала извиваться в цепях, открывая рот, чтобы хоть капля жидкости попала ему в пересохшую глотку. Когда на него обрушился второй поток, он захлебнулся и закашлялся.

- Не торопись, - буркнул палач низким голосом. – Сейчас напьёшься.

Одним коротким движением он отомкнул цепи, и могильщик рухнул ему на руки.

- Да, не очень приятно, когда к тебе на руки падает обоссавшийся и обосравшийся несколько раз человек, - бурчал палач, укладывая заключённого на пол. – Полежишь пока, хорошо? Всё твоё дерьмо уже подсохло.

Велион застонал в ответ. Его руки онемели и перестали что-либо чувствовать уже много часов назад, но сейчас боль начала возвращаться, пусть пока он не ощущал её в полной мере, но скоро... Хотя, какая разница? Скоро всё его тело будет болеть куда сильней, чем мышцы, в которых снова начала циркулировать кровь.

Палач взвалил освобождённого от цепей могильщика на плечо.

- Ну и воняет от тебя, парень, - буркнул он. И задал вопрос, который Велион совершенно не ожидал услышать: – Сначала пожрёшь или помоешься?

Разминая окоченевшие руки, вымытый накормленный и переодетый могильщик стоял у дверей личного кабинета Олистера. Творилось что-то совершенно непонятное, но Велион даже был счастлив. Хотя бы будет, чем обделаться, когда его снова подвесят за руки в темнице, это доставит чистоплотному палачу хоть какие-то неприятности.

- Входи, - раздался приглушённый дверью голос Олистера.

Могильщик послушался.

Герцог сидел за столом, загромождённым картами и письмами. Кажется, он снова был пьян. Бутылка вина и два бокала, стоящие прямо на великолепно сделанной карте Коросского королевства, намекали, что останавливаться Олистер не собирался.

- Садись.

Велион уселся напротив герцога. Кроме стола и двух стульев в кабинете не было никакой мебели. Да и сюда больше ничего бы не влезло, только полдюжины масляных ламп, дающих прекрасное освещение, как того требовало рабочее помещение.

- Пока тебя кормили, ты выпил всего одну кружку эля, и мне это нравится, - сказал Олистер, пристально глядя на Велиона, в правой руке он держал бокал с вином, напротив могильщика стоял такой же. – Мало пьёшь?

- Я же пришёл наниматься, - сдержанно сказал Чёрный могильщик. – Пусть и прошло уже два дня.

- А в другое время пьёшь много?

- Обычно после хороших заказов могу себе позволить, если, конечно, нет других дел.

- Много было заказов? – продолжил расспросы герцог.

- Достаточно.

- Известные имена были?

- Были, - солгал Велион.

- Назовёшь?

- Нет.

- Понимаю. – Олистер некоторое время молчал, но потом продолжил: - На чём специализируешься?

- Скважечник. Это...

- Знаю, что это. Скважечник – это хорошо. Знаешь, в последнее время скважечники встречаются редко, и многие наёмные убийцы начинают говорить о вещах, которых не должны – благородстве, например. Убивать в постели не благородно, подло. Кинжал и яд – оружие труса, говорят они, я не возьмусь за это дело. Завалить кого-то на мечах – плёвое дело. Но как убить на мечах дворянина, у которого в свите десяток стражей? И это в лучшем случае. Не придёшь же ты к замку и не начнёшь орать под его стенами, вызывая владельца на честный поединок? По-моему, наёмный убийца не должен рассуждать, он должен выполнять заказ, получая за это деньги, а методы значения не имеют, убийство ведь и есть убийство, и о таких вещах, как благородство должны говорить рыцари, а не наёмники. Не буду врать, то же и в политике. Как, ты думаешь, я стал ландграфом? Не знаешь? Я просто выполнил приказ короля. Так хорошо, как мог. Подавил зарождающееся восстание в северо-восточных провинциях. Вырезал всех, кто мог помогать горцам, спустившимся на равнину пограбить. Пылали целые деревни. Вместе с людьми, как ты понимаешь. Женщины, дети, старики. Мой брат... – Олистер осёкся. – Мой брат по оружию Моргран не оценил моё рвение. Но теперь крестьяне предпочитают брать в руки оружие, когда приходят горцы, а не кормить их и давать им приют. Зато Гризбунг пожаловал мне ландграфа, мне, а не Ульскому. Так что благородство нам, политикам и убийцам, что, в принципе, одно и то же, - герцог хохотнул, - только мешают. Может, ты считаешь по-другому?