Роберт Говард - КОГОТЬ ДРАКОНА. Сага лунных башен

Горбун пересек камеру шаркающей походкой, на ходу разматывая свой пояс. Сняв его, он дважды хлопнул им. Словно погонщик мулов бичом.

— Но вначале немного позабавимся. Я еще не слышал, как ты орешь от боли. А это — упущение. Сейчас мы его восполним.

Симон делал вид, что страх парализовал его. Он стонал и слабо дергался в кандалах, глядя на приближающегося горбуна.

Когда тюремщик наклонился, правая рука Симона метнулась вперед. Пальцы впились в горло урода, затем маг рванул на себя что было сил. Горбун захрипел и рухнул на пол, словно куль с овсом. Из разорванного горла вырвался сдавленный стон. Ноги и руки горбуна конвульсивно бились, но он не мог издать ни одного членораздельного звука.

Симон неторопливо поднялся, без всяких усилий освободился от цепи. Маг не испытывал никакой жалости. Напротив, он чувствовал мрачное удовлетворение, глядя на агонию своего врага.

Лицо тюремщика из темно-лилового сделалось белым, глаза вылезли на лоб. Вскоре судороги прекратились. В последний раз кривые ноги ударили в пол, и урод затих. Кровь вместе с остатками воздуха алой струей вырвалась из разорванного горла, забрызгав грудь. Симон брезгливо посторонился. Горбун затих.

Симон прислушался, но не уловил в коридоре ни малейшего движения. Тогда он с помощью ключей мертвого тюремщика освободился от кандалов. Маг сбросил остатки своей туники, облачился в жалкие лохмотья горбуна. Затем он вышел в коридор, на ходу надвинув на глаза мятую шляпу.

Даже в полумраке узкого коридора, освещаемого светом редких факелов, маскировка Симона не смогла бы никого обмануть. Его молодое мускулистое тело никак не походило на скрюченную фигуру кривоногого урода. Персидские маги, у которых учился Симон, были мастерами древнего искусства перевоплощения. Сейчас Гитта невольно пожалел, что в свое время уделил этому искусству мало времени и внимания. Тем не менее походка его стала косолапой, плечи сгорбились, а лицо скривилось в отвратительной гримасе.

Внезапно Симону пришла мысль освободить и других узников. Он подошел к решеткам. Из темной ниши к нему метнулась тощая фигура, и Симон в ужасе отшатнулся. С ног до головы существо покрывали гноящиеся струпья. Тело узника напоминало скелет, обтянутый лопающейся кожей. Глаза были полны безумия и животного страха. Симон еще раз проклял Тиберия и пошел дальше. Только смерть могла избавить от нечеловеческих мук узников каменных темниц Сирсеи.

Коридор заканчивался узким пролетом каменной лестницы. Длинной спиралью она поднималась к проходу под аркой. Симон, торопливо озираясь, стал подбирать ключи к массивным дверям. Вскоре нужный ключ был найден, створки распахнулись, и он очутился в широком проходе. Вдалеке за аркой юноша увидел освещенные солнцем каменные плиты.

Симон уже собирался пойти туда, когда краем уха уловил какой-то шорох. Он обернулся и увидел легионера, неспешной походкой приближавшегося к нему. Убегать и прятаться было поздно.

— Привет тебе, горбун, — приветствовал его легионер, подходя ближе. — Слышал хорошую новость?

— Какие могут быть новости в этой вонючей дыре, особенно хорошие? — прохрипел Симон, подражая скрипучему голосу тюремщика.

— Император Тиберий соизволил покинуть Сирсеи. Его, видишь ли, беспокоят боли в желудке. Он отправился на Капри. Это значит, что нам после всех праведных трудов можно будет вздохнуть спокойно. Как тебе это нравится, старая жаба?

В это время он подошел достаточно близко, чтобы заглянуть под шляпу и увидеть лицо Симона.

— Эй, приятель, а ты не…

Кулак Симона устремился вперед и врезался в челюсть легионера. Его голова дернулась и безвольно мотнулась из стороны в сторону. Затем солдат стал валиться, и маг с трудом успел его подхватить, чтобы доспехи не зазвенели о каменные плиты. Он быстро оглянулся и затащил бесчувственное тело в темный лестничный проем.

Вскоре Симон вышел из темной ниши, одетый в доспехи легионера.

Не спеша Симон прошел под аркой и оглядел двор. Вдоль крепостных стен стояло около дюжины легионеров. За дальней от мага стеной начиналась широкая дорога, но путь к ней преграждала массивная железная решетка.

Симон помрачнел. Прежде чем он решил, как действовать дальше, он услышал резкий командный окрик.

Симон разглядел шесть или восемь солдат, сгрудившихся по ту сторону решетки. Их старший повторил свой приказ:

— А ну открывайте!

— Кому это я должен открывать крепостные ворота? По виду ты не император Тиберий, а птица помельче, — лениво поинтересовался начальник тюрьмы, выходя во двор.

— По приказу императорского племянника, Гаиуса. У меня приказ с его печатью.

— И зачем вам наша тюрьма? — Начальник не собирался торопиться.

— Мы должны распять некоего Симона Гитту.

Начальник тюрьмы пожал плечами. И подал знак своим подчиненным. Двое легионеров принялись неторопливо поворачивать колесо, поднимавшее решетку.

Симон немедленно вышел из-за своего укрытия и небрежной походкой отдыхающего от смены солдата пересек двор. Ворота меж тем со скрипом открылись, старший из прибывших легионеров шагнул внутрь, протягивая начальнику тюрьмы приказ, подтверждавший его полномочия. Симон надеялся, что шлем достаточно закрывает его лицо. Пропустив тяжело шагающих солдат, юноша торопливо прошел вперед. Решетка стала медленно опускаться, и он невольно ускорил шаг.

— Эй, ты, куда тебя несет? — окликнул его начальник тюрьмы, оторвав взгляд от бумаги с печатью Гаиуса.

Симон отшвырнул в сторону пилум и щит и бросился вперед. Он едва успел поднырнуть под опускающуюся решетку. Солдаты что-то кричали ему вслед, Симон же, не оборачиваясь, помчался вперед. Он несся по крытой булыжником мостовой мимо изумленных прохожих.

Через некоторое время он свернул в узкую аллею. Здесь, среди фонтанов и мраморных беседок, было где укрыться от погони. Сбивая со следа легионеров, юноша снял шлем и, бросив его влево от центральной тропинки, нырнул в кусты.

Сирсеи — старинный город, покрытый густой сетью парковых аллей. Маг хорошо знал город, и ему удалось оторваться от погони. Когда шум преследователей затих вдали, Симон нырнул под темную арку, тяжело переводя дыхание. Здесь он снял римские доспехи, оставшись в льняной тунике. При нем был короткий меч с широким лезвием и кожаный мешочек, висевший на поясе узнавшего его легионера. Симон тряхнул мешочек, и оттуда раздался ласкавший уши звон.

— Два динария, — пробормотал молодой человек, пересчитав монеты. — Вполне достаточно, чтобы купить приличной еды и отправиться следом за Тиберием.