Ксения Макаловская - Благими намерениями

     - Только вы, эльфы, можете в условиях войны держать дом в чистоте и уюте.

     - И я этим, честно признаться, теперь невероятно горжусь. Это же не деревня, а крысятник какой-то!

     - Дарош хуже, - авторитетно заявил Брадомир. Он оказался единственным, кто не выказал никакого отвращения по отношению к трактиру. - С его жуткими контрастами. Огромные, построенные из белого камня дома богачей стоят рядом с трущобными переулками, отделенные высокой стеной и хорошей охраной. Каково оборванцам каждый день созерцать такие высоты, до которых они никогда не смогут дотянуться?

     - Ну, вы заходить-то будете? - прервал наш разговор неприятный, режущий слух голос, полный каких-то поскрипывающих старческих ноток. - Али споры на улице разводить? Тогда извольте откланяться и запереть дверь.

     На пороге трактира стоял упитанный мужчина с редкими сальными волосами и острыми поросячьими глазками. Я невольно сравнила его со свиньей на вывеске - похожи, как две капли воды.

     - Пожалуй, зайдем. Только вот лошадей бы куда пристроить, а то на улице оставлять не хочется - украдут еще. - Брадомир спрыгнул на землю и выразительно потряс поводьями Злыдня. Сам конь подозрительно оглядывался по сторонам. Ему явно не нравилась такая гнетущая атмосфера.

     Шата же был абсолютно спокоен. Еще перед тем, как мы подъехали достаточно близко к Звонарям, я накинула на него морок высокого крепкого коня, поэтому он не пугал своим видом местных жителей. Они непривычные, огромных орлов отродясь не видали.

     - Лошадей, говорите... - повторил вслед за воином хозяин и внезапно отрывисто крикнул, заставив меня поморщиться. - Эй, Алежка! Хватит бока отлеживать, иди поработай - пристрой господских лошадок в конюшню!

     Из трактира послышался грохот, потом ругань, а через секунду к нам из дверей, мимо трактирщика, выскочил встрепанный мальчишка со светлыми волосами и большими голубыми глазами. Из одежды на нем были только тонкая рубашка на шнуровке и холщовые штаны, закрепленные пояском, чтобы не падали. Ступни мальчика были полностью босыми и грязными.

     Я ужаснулась такому обращению с детьми и на автомате, под воздействием эмоций, наколдовала Алежке добротные сапоги. Он сначала поглядел на них, как на змею, внезапно выползшую на дорогу прямо ему под ноги, а потом поднял на меня сияющие глаза и выпалил:

     - Спасибо, госпожа!

     Я улыбнулась и спрыгнула на землю, доверяя мальчику заботы о наших лошадях. Он был явно польщен таким отношением к себе и повел животных за угол трактира, во двор, где, по-видимому, находилась конюшня.

     Трактирщик недовольно нахмурился, но ничего не сказал, а только приглашающе махнул рукой внутрь помещения.

     - Заходите уже, господа. Негоже вечером на пороге стоять - плохая примета.

     - Отчего же плохая? - заинтересовалась я.

     - А оттого, что гость ночью может наведаться. И не всегда добрый. А мне проблем не надо, итак их по горло хватает.

     Мы послушно прошли внутрь следом за трактирщиком, и он сразу же запер дверь.

     - А как же мальчик? - спросила Дани, оглядывая полутемный зал с тяжелыми, грубо сколоченными столами и лавками. В углу стояло несколько больших бочек.

     - Алежка через заднюю дверь войдет, ключ у него при себе. Я жене скажу комнаты приготовить, а вы пока решите, чем ужинать будете.

     - А если нет?

     - Приготовим. Слово клиента - закон.

     'Иначе как деньги-то сдирать?' - со смешком подумала я, усаживаясь за ближайший стол. Выбирать не было смысла, так как зал был полностью пустой. Все по домам попрятались, а путников тут давно, видать, не было.

     Друзья присели со мной рядом. У всех них были такие лица, будто вместо ожидаемого чуда им в руки сунули совершенно непонятную и ненужную вещицу. Даже Брадомир, поначалу принявший внешний вид трактира достаточно равнодушно и даже благожелательно, теперь осматривал зал с затаенной неприязнью. Да и я сама, признаться, не особо радовалась.

     На потолке виднелись где черные, где темно-серые, а где и почти незаметные следы копоти. На дубовых столах разноцветными неровными кляксами красовались разводы от пролитых напитков. В большой, круглой, сложенной из крупных неровных кирпичей печи тускло светились алым растрескавшиеся угли. Я обвела это все задумчивым взглядом и решила, что хозяева забросили свой трактир. Не потому, что им было лень, а потому, что постояльцев теперь не предвиделось. Наверное, для них мы были настоящим подарком судьбы.

     Трактирщик, вопреки своему грузному телосложению, ходил довольно тихо, поэтому я невольно вздрогнула, когда у меня над ухом вопросили:

     - Ну что, решили, чем трапезничать будете, господа? О комнатах я уже позаботился.

     Мы дружно и вслух расспросили мужика об имеющихся в их погребе запасах, посовещались и наконец-то решили. А для скрашивания ожидания заказали по кружке эля, который оказался хорош по вкусу. Не такой, конечно, как в Дароше делают, но вполне неплох. Правда, сквозь густую хмельную горечь проскальзывал слабый, но ощутимый пресный привкус.

     Через полчаса жена трактирщика, немолодая худощавая светловолосая женщина с невероятно темными и глубокими глазами, поставила перед нами большое блюдо с жареной курицей и четыре глубоких тарелки, наполненных ароматным и густым луковым супом. Я удивилась тому, как быстро они все это приготовили, о чем не замедлила спросить.

     - Так у нас несколько лет назад колдун один проездом был, и он вместо платы печь на кухне заколдовал. Теперь вся еда в два, а то и в три раза быстрее готовиться, - охотно пояснила женщина и оставила нас наслаждаться невероятно вкусными кушаньями. Я молитвенно сложила ладони вместе, отдала дань почившей ради наших голодных желудков курице и вгрызлась в ее поджаристую ножку.

     Лирданелла и Брадомир последовали моему примеру, а Тириан неодобрительно наблюдал за нами, переливая суп из ложки обратно в тарелку. Под взглядом отпетого вегетарианца мне было весьма некомфортно.

     - Фласа афтавиф, - прошамкала я с набитым ртом, и эльф только недоуменно нахмурился. Мне пришлось проглотить непрожеванный кусок и снова повторить:

     - Глаза, говорю, оставишь. Ешь супик и не хмурься. Мы в ряды вегетарианцев не вступали, поэтому свое эстетическое неудовольствие от созерцания поедания бедной, маленькой курочки можешь оставить при себе.

     Воин и демоница синхронно, согласно кивнули, не отрываясь, впрочем, от еды. Тириан только фыркнул, не удостоив меня ответом, и сунул в рот полную ложку супа. И как не обжегся?