Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

— Шайло, ты изменилась? Ты мне больше нравилась в таких одеждах, как у Кардотти. Больше похожа на… леди.

— Хи-хи. — Она оттолкнула его и углубилась в тёмный проход. — То бельё, такое как у них — самая настоящая пытка.

— Придётся мне довольствоваться наслаждением видеть его лишь во снах.

— Что случилось у Кардотти?

— Что случилось? — Коска неуклюже наклонился и нашарил двумя пальцами рукоять меча. — По моему мнению слова "кровавая баня" очень подошли бы к обстоятельствам. А затем всё охватил огонь. Должен признаться… я быстро ретировался. — По правде говоря, он сам себе был противен за то, что сбежал, спасая одну лишь свою никчёмную шкуру. Но привычки, въевшиеся за всю жизнь, особенно за жизнь проведённую впустую, трудно было переломить. — Почему бы тебе не рассказать мне что случилось?

— Случился король Союза.

— Что? — Коска вспомнил человека в белом, в маске в виде восходящего солнца. Человека, с виду не очень походившего на Фоскара. — Аааааа. Объясняет всю эту охрану.

— Как там твои увеселители?

— Понесли огромные безвозвратные потери. Никто из них не засветил здесь свою харю?

Витари покачала головой. — Пока нет.

— Тогда, думаю, они, в большинстве своём, если не полностью, израсходованы. С наёмниками всегда так. Легко набрать, ещё легче потерять и никто по ним не скучает когда их нет.

Дружелюбный сидел на затемнённой кухне. Сгорбленный над столом он перекатывал свои кости при свете единственной лампы. Тяжёлый и крайне зловещий тесак поблёскивал рядом на лавке.

Коска подошёл ближе, указывая на кости. — Тройка с четвёркой, да?

— Три и четыре.

— Семь. Самые обычные очки.

— Средние.

— Можно мне?

Дружелюбный пронзительно глянул на него. — Да.

Коска собрал кости и мягко катнул их. — Шесть. Ты выиграл.

— В этом моя беда.

— Серьёзно? А моя — проигрывать. Что произошло? В игровом зале были трудности?

— Кой-какие.

На шее заключенного была длинная полоса полувысохшей крови, тёмная в свете лампы. — У тебя там что-то… вот тут, — сказал Коска.

Дружелюбный вытер её и взглянул на свои красно-коричневые пальцы со всей эмоциональностью сливной ямы. — Кровь.

— Да уж. Сегодня крови полно. — Теперь, когда Коска вернулся куда-то, что напоминало спокойное место, головокружительная острота опасности начала отступать, а за ней выстроились толпой все его старые огорчения. Руки затряслись снова. Глоток, глоток, глоток. Он побрёл на склад.

— Ах! Дрессировщик сегодняшнего цирка убийств! — Морвеер прислонился к перилам ступеней и глядел вниз, немного позади него Дэй, покачивая руками, медленно очищала апельсин.

— Наши отравители! Жаль видеть вас, выбравшихся живыми. Что произошло?

Губы Морвеера сжались ещё больше. — По предоставленному нам заданию, нам предстояло убрать стражу на верхнем этаже помещения. Мы выполнили его соблюдая высочайшие темп и скрытность. Нам не велели оставаться после этого внутри заведения. Более того, нам приказали не оставаться. Наша работодатель не до конца нам доверяет. Она беспокоилась, чтобы не случилось неразборчивой резни.

Коска пожал плечами. — Резня, по своему определению, не представляется мне разборчивой.

— В любом случае, твоя ответственность истекла. Сомневаюсь, что кто-то ещё возразит, если ты возьмёшь её.

Морвеер резко дёрнул запястьем и что-то сверкнуло в темноте. Коска инстинктивно выхватил это из воздуха. Металлическая фляжка, внутри плещется жидкость. Как раз навроде той, что он носил раньше. Той, что он продал… где-то она сейчас? Тот чудесный союз холодного металла с крепким спиртным окутал его память, вызвал в его пересохшему рту потоки слюны. Глоток, глоток, глоток…

Он наполовину открутил колпачок, прежде чем остановился. — Выглядит разумным жизненным правилом никогда не глотать подарки отравителей.

— Единственная отрава там, это та самая, которую ты глотал годами. Та самая, которую ты никогда не перестанешь глотать.

Коска поднял флягу. — Ваше здоровье. — Он перевернул её. Льющаяся выпивка плескалась и брызгалась по полу склада. После он с грохотом отшвырнул флягу в угол. Однако убедился, что запомнил, куда она упала, на случай, если хоть струйка задержалась внутри. — О нашем нанимателе вестей нет?

— Нет. Нам надо хоть маленько задуматься о возможности того, что их вообще уже может не быть.

— Он прав. — В освещённых лапмой дверях на кухню возник чёрный контур Витари.

— Изрядные шансы, что они погибли. И что нам тогда делать?

Дэй посмотрела на свои ногти. — Лично я выплачу реку слёз.

У Морвеера имелись другие планы. — Нам нужно придумать, как мы разделим те деньги, что держала здесь Муркатто…

— Нет, — прервал Коска, по какой-то причине крайне напрягшись при этой мысли. — Я сказал, мы подождём.

— Здесь небезопасно. Одного из артистов могли схватить власти, и может быть, он прямо сейчас выдаёт им наше местоположение.

— Захватывающе, не правда ли? Мы ждём, я сказал.

— Жди, если так нравится, а я…

Коска одним плавным движением выбросил нож. Лезвие пронеслось со свистом, сверкнув в темноте, и вошло, тихонько вибрируя, в дерево, не дальше чем в футе-другом от лица Морвеера. — Это вам от меня подарочек.

Отравитель повёл бровью в ту сторону. — Не радуют меня пьяницы, швыряющие в мою сторону ножи. А вдруг бы ты промахнулся?

Коска ухмыльнулся. — Так я и промахнулся. Мы ждём.

— Для человека столь знаменитой переменной верности, твоя привязанность к уже раз предавшей тебя женщине… озадачивает.

— Также как и меня. Зато я всегда был непредсказуем, как сволочь. А может я пересмотрел свою жизнь. А может я принял священный обет впредь быть трезвым, преданным и упорным во всех своих начинаниях.

Витари фыркнула. — Вот это было бы событием.

— И сколько нам ждать? — потребовал ответа Морвеер.

— Полагаю, тебе станет ясно, когда я тебя отпущу.

— А предположи, что… я решу… уйти до этого?

— Ты вовсе не такой умный, как возомнил о себе. — Коска задержал взгляд. — Но вполне умный, чтобы так не делать.

— Всем тихо быть, — раздраженно рявкнула Витари, самым не располагающим к тишине и спокойствию голосом из всех вообразимых.

— Ты мне не приказывай, бухой огрызок.

— Может мне стоит научить тебя, как…

Дверь склада с треском распахнулась и две фигуры вломились внутрь. Коска выдвинул шпагу из своей палки, загремела цепь Витари, Дэй явила откуда-то маленький арбалет и навела его на дверной проём. Но новоприбывшие не были представителями властей. Это были ни кто иные, как Трясучка и Монза, оба насквозь промокшие, вымазаные в грязи и саже и так тяжело дышавшие, будто их гоняли по половине всех сипанийских улиц. Может так оно и было.