Отродье мрака - Rotten Apple
Четыре долгих недели длилось восхождение к указанным на кулоне высотам. Рабочие без конца бранились и отказывались прорывать бреши в завалах, полагая, что Вирл обезумел, и в той части Верхних ярусов нет и не может быть ничего интересного. Два или три раза они чуть было не взбунтовались, и Вирлу пришлось пообещать заплатить им вдвое больше по возвращении в Цитадель.
То, что на кулоне выглядело тоненькой насечкой, располагавшейся чуть выше остальных, наяву оказалось длинным, почти отвесным тоннелем, по которому пришлось взбираться без малого неделю. От тяжкого подъёма всех мучила жажда, но воду приходилось экономить за отсутствием поблизости источников. Огромное количество верёвок, канатов и крюков были израсходованы для преодоления скал. Несколько рабочих переломали себе ноги, свалившись с высоты, и были отправлены назад вместе с теми, кто не захотел продолжать поход.
Напряжение нарастало с каждым проведённым на высоте днём. Когда Вирл, валясь c ног от истощения, вскарабкался на последний уступ и не увидел вокруг себя ничего, кроме узкой скалистой площадки да голых известняковых стен, то уж было решил, что рабочие четвертуют его прямо на месте.
Морк, самый крепкий из старателей, который стал своего рода предводителем их сопротивления непутёвому нанимателю, обратился к Вирлу на угрожающем басу:
— Ничего здесь нет, огневой господин. Вам с самого начала говорили, что ничего здесь нет. Зачем мы карабкались сюда всё это время, скажите на милость? Мы этого так не спустим, ни за что, ни за что не спустим…
Вирл вытащил кулон. Решётка узоров на передней части украшения налилась бирюзовым свечением, которое ещё сильнее усилилось, когда Вирл отступил на шаг от озлобленного Морка. Он уже не слышал, что говорит старатель.
Морк тоже заметил свечение в руке архивариуса и сразу умолк. Старатели буравили Вирла сердитыми взглядами, а он воздел кверху руку с кулоном и поводил её из стороны в сторону. Потолок пещеры задрожал и издал звук, напоминающий скрежет двух огромных скал друг о друга.
Морк и остальные бросились на землю.
— Трясёт! Трясёт! — заорал кто-то. — Ложись, камнепад будет!
Но Вирл знал, что это никакой не камнепад. Знание — вот что лежало прямо у них над головами и пришло в движение от близости кулона. Потолок пещеры вдруг пошёл такими же светящимися бирюзовыми узорами, какие были на реликвии. Что же ждёт их там, наверху? Доселе не открытая область Тартарии? Спрятанный от всего мира город цвергов? А может быть, один исключительный ответ на все вопросы, которыми когда-либо задавался человек? Пока скалы дрожали и медленно открывали взору глубокую, уходящую вверх расселину, Вирл стоял с поднятой головой и наблюдал за этим замерев, как околдованный.
Из расселины хлынул свет. Такой, какого ни Вирлу, ни кому бы то ни было ещё в Тартарии видеть не приходилось. Этот свет не имел ничего общего ни с Пламенем, ни с огнём, ни со свет-камнями Хальрума. Он был совершенен, он дарил жизнь — но только не тем, кто был рождён в пропасти Тартарии.
Для Вирла и старателей этот свет стал последним, что они увидели.
