Лина Наркинская - Старикова - Врачебная сказка или операция Алатырь

-Как Вы, Троглодит Иванович? – с явным профессиональным интересом в голосе спросила я у больного.

-Хахибо! Хахахо! – прокаркал Змей и опять продемонстрировал оскал, претендующий на улыбку. Я сразу вернулась на грешную землю. Сразу как-то захотелось на воздух, поближе к травке, подальше от местной фауны.

 Вылетев из избы, я остолбенела! На улице очереди не было! Была огромная толпа, которая росла не по дням, не по часам, а по секундам! Я поморщилась, пытаясь оценить обстановку и понять, что произошло. От толпы опять отделился тот же мужик с булавой наперевес и грохнулся на колени перед моей скромной персоной. Секунд десять мы молча пялились друг на друга. За это время у меня начал дергаться глаз, и стал резко прогрессировать невроз. У мужика ж в глазах плескалась преданность до гроба и неземное обожание, что честно сказать, нервировало меня еще сильнее.

-Что тебе нужно? – проблеяла я, не придумав ничего поэлегантнее.

-Будь моей женой! – коротко и ясно высказался мужик. При этом было видно, как сам он удивился своим словам несказанно. Но это не помешало ему смотреть с надеждой в ясном взоре в мои вылезшие из орбит глазенки.

-Нет, моей! – рявкнул кто – то в толпе.

 – Моей, я сказал!

- Нет, моей женой она будет!- Вопли из толпы слились в неразличимый гвалт. Одно только слово слышно было четче некуда: « Моей!». Нервно сглотнув, я решилась уточнить у продолжавшего валяться у моих ног бородатого мужика, с чего вдруг я пользуюсь такой бешеной популярностью у местного мужского населения:

-Му-му!- вздохнув полной грудью, чем вызвала восхищенные крики у толпы, я собралась силами: - Мужчина! Встаньте! – сконцентрировавшись, властно скомандовала я, не выпуская из виду булаву, которую тот так и не выпустил из рук. – Как Вас зовут, любезный? – Голос все – таки периодически предательски дрожал, а в конце фразы совсем сорвался на фальцет.

 Детина встал, широко улыбаясь, тщательно отряхнул штаны и пробасил:

-Илья Муромец! Примчался по первому твоему зову, красавица! Выходи за меня! – при этом широкий оскал на устах сахарных, чтоб сквозь бороду видно было, и абсолютное непонимание в глазах: зачем ему это надо! Передо мной явно стоял шедевр мужской логики: « У моего друга такая жена: щербатая, хромая, косая! Но он ее любит! И я люблю! За компанию!»

 Толпа опять возмущенно загалдела. Из ее глубин выдвинулся товарищ с повязкой на глазу и симпатичным пареньком на руках. Парнишка при этом был без сознания.

-Вот ему нужна жена! Он за ней уже второй год гоняется! – гаркнул одноглазый и положить паренька к моим ногам, очевидно, в качестве трофея. – Я, черноокая, как услышал зов твой, так сразу примчался! И о друге – кивок в сторону парня без сознания – подумал!

 Словосочетание «твой зов» что – то мне смутно напоминало. Через несколько секунд бурной мыслительной деятельности я со стоном плюхнулась рядом с бездыханным телом на травку. «Следить за словами надо, дубина!» - мысленно отчитав себя любимую и покосившись на демонстрирующую мне язык Лушу, я заорала во всю мощь легких, чтоб задним рядам тоже было слышно: - Ну –ка, все по домам! Не хочу мужа! Дай же мне, Господи, моего любимого мужа – Андрюшу! – слезы градом полились по щекам и тут же сменились припадком смеха от увиденного: мои потенциальные мужья со скоростью света и с невероятным облегчением на лицах спешили ретироваться из-под возможного алтаря! Драпали они знатно, косясь и оглядываясь на такую красивую и страшную одновременно меня! Топот стоял такой, что любой бы породистый конь сдох бы от зависти в секунду! Через пять минут на полянке остались вытоптанная трава и одноглазый мужик с пареньком без сознания.

- А ты чего стоишь?! – прикрикнула я на горе – женихов. – Мотай, а то передумаю!- смеяться не было больше сил. С тихим истерическим всхлипом я растянулась на травке и уставилась в изумительно голубое небо. – Какое небо тут голубое! А Троглодит Иванович – изумрудный! И Вася милый! Лушенька моя, хорошая кошечка! – Я перекатилась поближе к кошке и погладила ту по шерстке. Луша одобрительно прищурилась и замурчала. – Как же я обожаю, когда ты мурчишь! Кисуня моя!

-М-м-р! Давно бы так, - одобрила Луша. – А эти – то чего тут торчат? – перевела взгляд киса в сторону бездыханного парня. – Ты б спросила, может, что болит у людей?

-Вот, умеешь ты все испоганить! – Я встала, отряхнулась и с грозным видом двинулась к одноглазому. – Чего разлегся? Чеши домой, сказала! – рявкнула я. В ответ мне хмыкнули и перевернулись на другой бок, известным местом ко мне.

- Ты мне без надобности, - вещала спина мужика. – Я для друга стараюсь. Невесту он ищет. На девичник ушла! Второй год как где-то празднует, а парень страдает! Откуда я знаю, может, это ты?! – детина неожиданно повернулся и, сверкнув глазом, добавил: - А я что ее фотокарточку видел?! А твое фото я вижу здесь впервые! Говори: ты это аль нет! – гаркнул одноглазый и схватил меня за шиворот. Я заорала от страха, не думая о последствиях:

-Крокодил кучерявый! Лапы убери! Чемодан – переросток! Козел безрогий! М…дак! – припечатала я под конец, обнаружив, что уже давно сижу на траве, никем не терзаемая. На мой крик сбежалась вся компания, включая Троглодита (капельница, видать, закончилась еще во время разборки с потенциальными мужьями). Молчаливые укоры во взглядах просто сверлили со всех сторон! «За что!» - крутилось в моей голове, глядя на их постные физиономии.

-Ну и что вот ЭТО? – вкрадчиво спросил Кот – Бегемот. – Я пакостил всяко, но так! Научишь?- ехидно поинтересовался кот – переросток.

 Повернув голову в сторону, куда кивал Кот, я увидела самый страшный ужас моей жизни! На месте одноглазого стояло НЕЧТО! У ЭТОГО нечто была морда козла без намека на рога, с крокодильей пастью, кошачьими лапами, милыми ярко – желтыми кудряшками, красиво свисающие с дрожащих ушей и вдоль всего … трехметрового чемодана, заменявшего монстру тело. На месте ручки у чемодана было… мужское достоинство, довольно помятое, переливающееся всеми цветами радуги на солнце и без отдельных деталей. Козлокрокочемодан издавал жалкое протяжное блеянье и преданно пялился мне в глаза, мысленно посылая мне импульсы, что он больше никогда не дотронется ни до одной женщины, преследуя какие б то ни было цели! От такого взгляда, точней его смысла, я похолодела и позеленела не хуже Троглодита Ивановича во время поноса. Но даже сейчас, чувствуя себя виноватой до нельзя и стремясь искупить вину кровью (ну, Васиной, например), меня терзало жгучее любопытство: почему у него вместо чемоданной ручки ЭТО?! Решив, что понять меня мог в данном случае только Бегемот ( и даже ответить на мой вопрос) в силу своей книжной характеристики, я повернулась к котику: