Добрый Лич - Власть триединства

— Приветствую вас, члены Круга. — опомнившись, поклонился колдун.

— Круг ждет. — отметил холодный голос, принадлежащий грандмастеру Гуали. — Мы ждем.

— Ну, что ж, тогда я, пожалуй, перейду сразу к делу. — пожал плечами Фрио. — Как я уже сообщил, со мной связался командор Десальво Горане. Он хочет заручиться нашей поддержкой и совершить государственный переворот в Альгарике.

— И какое нам дело до этого честолюбивого идиота? — все так же холодно уточнил Гуали. Его голос не мог звучать иначе, и это сбивало Фрио с толку — трудно понять заинтересован собеседник или рассержен. С раздраженным Гуали говорить было сродни прогулке по площади забитой инквизиторами — сделай один неверный шаг и тебя тут же пронзит тысячей святых благословений.

— Понимаете ли, он утверждает, что король, дворянство и церковь хотят нанести Урвишу и всему графству дружеский визит. Разжечь несколько костров, поговорить о заповедях и постулатах Всевышнего…

— Никто не двинется с места без разрешения святого города. — уверенно прозвучал спокойный женский голос.

— Если мне не подводит память, месяц назад, когда Круг впервые получил от тебя донесение об этом командоре, ты с уверенностью утверждал о том, что святой город ни за что не согласился бы выступить против нас. Повернув голову, в сторону говорившего, Фрио встретился с тяжелым взглядом широкоплечего здоровяка сидящего спиной к окну. Одна из ламп резко вспыхнула, на долю секунды осветив широкое, словно вытесанное из камня лицо.

Грандмастера Шурта было тяжело не узнать. Когда вы с ним говорили, создавалось ощущение, будто разговариваешь со скалой. Он не был туп, как многие считали из-за его привычки шевелить губами, словно повторяя свои мысли. Его мысли просто были чем-то похожи на материки, медленно дрейфующие по поверхности разума — им нужно было время, чтобы встать на отведенное место. Шурт мыслил глобально, настолько глобально, что, садясь играть с ним в шахматы, вы могли сразу сдаваться, тем самым, сэкономив себе кучу времени. Во время своих нечастых посещений Урвиша Фрио несколько раз встречался с ним. Шурт был известен своей простотой, которой часто не хватало сильным колдунам, а так же серьезным отношением ко всем делам Круга. Если бы в графстве существовал аналог инквизиции, во главе этой организации стоял ни кто иной, как Шурт. Он не был жесток или кровожаден, он просто был из тех людей, которые живут по правилу — государство превыше всего.

— Все изменилось, грандмастер. — наконец отвлекся от собственных мыслей Фрио.

— Как? — спросил Шурт.

— Святой город дал добро архиепископу Альгарика возглавить вместе с королем поход против графства. — собравшись с мыслями, ответил колдун. — В столице собирают очистительный собор, кажется, через несколько дней должны прибыть две сотни отборных инквизиторов Хаутфалька и Нускальва. Альгарик пойдет войной на графство. Он не ожидал удивленных возгласов или пораженных вздохов. Какая глупость, колдуны Круга редко чему-то удивлялись. Даже если они слышали о чем-то в первый раз, то реагировали одинаково — устало вздыхали, высокомерно фыркали или брюзжали про недоумков информаторов, но никогда не показывали своего удивления. Чтобы самые могущественные колдуны чего-то не знали? Бред. Просто вселенная иногда извивается ужом, внося изменения в прогнозы могущественных колдунов и заставляет их напрягать свои незаурядные умы, чтобы придумать план получше. Сейчас же не было и этого. В зале повисла странная атмосфера расчетливого напряжения. Не то что бы члены Круга хотели создать видимость удивления, им это просто было ни к чему, но сейчас велась куда более тонкая игра. И у Фрио было неприятное чувство, будто ему предстоит исполнить в ней роль пешки.

— Правда? — наконец-то нарушил молчание грандмастер Гуали. — Вот уж бы не подумал, что святейший отец пойдет на такой шаг.

— А что в самом Альгарике? — продолжил расспросы Шурт.

Молодой колдун поморщился, про себя подумав, что все это становится похожим на дешевое представление иллюзионистов. Большая часть членов Круга лишь молча наблюдает за ним, не говоря ни слова. Даже грандмастер Румиус лишь что-то недовольно бормочет себе под нос, хотя обычно, его вклад в обсуждение был самым значительным. Пусть даже в виде брюзжания и недовольных выкриков в сторону своих коллег и всех колдунов в целом. Таков уж этот грандмастер Румиус. Фрио кисло хмыкнул. Ну, что ж, если роли уже распределены, нужно играть. Тем более что другого выхода просто-напросто нет.

— Король пока не спешит с мобилизацией, но не сегодня-завтра он издаст указ об особой, святой рекрутчине. Инквизиция в последний месяц зверствует. Сожжено более трех десятков заклинателей и ведьм и под две сотни обычных людей, но пока это объясняют как борьбу с нечистой заразой колдовства. Официальных заявлений о войне пока не было, все держат в тайне…

— Вижу, ты хорошо осведомлен, мастер. — заметил Шурт.

— Это моя работа, грандмастер.

— Хорошо-хорошо… Очень хорошо, мастер Фрио. Еще что-то?

— Я решил не отнимать время у высокоуважаемых членов Круга и подготовил письменный доклад. Там подробно изложена вся суть дела.

— Отлично, положи передо мной бумаги. Фрио извлек из внутреннего кармана плаща толстый свиток бумаг и, преодолев десяток метров, положил его на стол перед Шуртом. Подняв глаза, он встретился взглядом с грандмастером. Или же грандмастер заглянул ему в глаза? Так или иначе, Фрио словно провалился в два серых омута и почувствовал, как в его голове что-то зашуршало, а перед глазами пролетели несколько последних недель. Вот Райтанг, столица Альгарика. Главная площадь, на помосте семь обложенных хворостом железных столбов с привязанными к ним людьми. Взгляд изменяется, и Фрио смотрит на ауры еретиков…

Лишь один заклинатель — молодой парень, весь в ожогах и шрамах, как впрочем, и остальные. У инквизиторов устоявшиеся взгляды на процедуру дознания. Основными инструментами при допросе выступают Божье слово и каленое железо. Особенно часто, последнее. Шестеро обычных людей и один заклинатель. Инквизитор в серой рясе поджигает хворост, и через минуту площадь наполняется криками. Привязанные к столбам люди корчатся от боли — объявший хворост огонь уже пожирает их плоть, причиняя невыносимые муки. Церковь Альгарика не приемлет обливания хвороста водой, придерживаясь мысли, что самый лучший колдун — быстро сожженный колдун. В нос бьет вонь горелой человеческой плоти. Поморщившись, Фрио осматривается. Площадь полна людей, с интересом наблюдающих за муками своих сограждан. Какая мерзость… Картина меняется, в этот раз Фрио на другой площади, над ней нависает высокая серая башня. Высокие каменные дома из открытых окон, которых за происходящим наблюдают городские жители. Из-за толпы собравшихся зевак помоста не видно, но даже сюда доносятся дикие вопли заживо сжигаемых еретиков. Следующая площадь, потом еще одна. И снова столица. Снова небольшая площадь и помост инквизиторов. Каждый день новый город, каждый день новые лица еретиков, каждый день те же пустые глаза горожан с горящим в их глубине страхом и злобой к тому, чего они не могут понять. В половине случаев на помостах и вовсе нет колдунов и ведьм. Инквизиторы сжигают и сжигают, а зеваки восторженно разинув рты, ловят каждое мгновение божьей кары снизошедшей на еретиков благодаря стараниям церкви. Какая мерзость. Что-то зашуршало, и Фрио закружился в круговороте воспоминаний, все, падая и падая, пока не оказался в зале Круга перед Шуртом. Колдун тут же отвел глаза, стараясь не встречаться больше взглядом с грандмастером. Шурта никогда не интересуют шпионские подвиги агентов или любые другие воспоминания. Он смотрит лишь на аутодафе, увиденные колдуном. Возможно, чтобы узнать, какие чувства одолевали его в тот момент? Узнать, остался он самим собой или стал частью толпы? Кто знает.