Андрей Некин - Механический меч. т.1 Кукловод

Иногда над Гибургом идет дождь. Такой сильный, что, кажется — он никогда не остановится. Будет лить и лить, пока не смоет все вокруг. И башни смоет, и дома, и даже крепостные стены.

В такую погоду особенно занятно забраться на крышу, чтобы вглядываться, высматривать духов в мутных секущих струях. И, не обращая внимания ни на холод, ни на ветер, встать во весь рост и попросить у дождя свою доли удачи.

Порою даже можно услышать ответ. А так уж получилось, что вся его работа проходит под дождем или в тумане. Или ночью. И обязательно на крыше…

Но для начала надо выбрать подходящую и вскарабкаться туда по стенам.

Зачем если можно воспользоваться лестницей?

А зачем солнце каждый раз напрягается вставать из-за горизонта? Затем и он стоит почти соскользнувшими ногами на тонком парапете, поднимая себя силой одной руки.

Можно было бы стрелять с чердака или верхних этажей. Так, наверное, было бы проще и, скорее всего, намного суше. Но он подобного не признавал. Стрелок должен чувствовать пространство. Чувствовать куда дует ветер, как льет дождь, и как кусает холод жестокой бури. К тому же на пространстве есть куда отступить. Он высоко ценил подобное. Отступление — добрая половина в такой-то неблагодарной работе.

Его звали Го. Странный многозначный символ. На языке древних это обозначало что-то вроде «съесть камень» или «невозможно». Древние обладали мудростью — по мнению ассасина: есть камни действительно несколько трудновато.

Заказчик пришел на рассвете. Он просто сказал: «убей миледи ректора Реле» и снял капюшон, демонстрируя длинные звериные уши.

Он не просил освободить плененную эльфийскую принцессу, и это было странно. О высоком ранге недавней пленницы болтали на каждом углу. Ему же до того вообще не было дела. Но он принес много золота, что, разумеется, снимало все вопросы.

Тем более спасать глупых девок — не совсем его специализация. Можно сказать, специализация его прямо противоположная.

А заказ был королевский. Почти невозможный.

— Миледи Ректора Реле! — с нажимом повторил эльф, ожидая удивления, возмущения, недоумения…

Лицо Го, как и имя, — невозмутимый камень. Миледи так миледи. Ректора так ректора. Да хоть маму с папой.

— Лишь только завтра она окажется вне замка, — объяснил эльф. — Будет тестировать аэрокоппер… Это летающая машина из железа. Она быстра, как дракон, и прочна почти так же. Стрелять будешь в нос. Там — хрупкое место.

Пытаясь оценить реакцию, эльф примолк.

Реакций не было.

— Не подведи нас, Го. Десять лучших из нас отдали жизни, чтобы узнать сие…

— Десять лучших? Зачем ты сообщаешь мне лишнюю информацию, Эльф? — Стрелок методично раскладывал полученные монеты в столбики. — На выходе дверь захлопни. Дует.

Го был известен лучшим стрелком на всем средиземье. Наверное, поэтому они и остановили свой выбор на нем.

К тому же никто даже и слушать не будет подобное. Убить ректора… На такое решаются только безумцы.

Оружие Го — четырехзарядная винтовка в руку толщиной и длиной чуть меньше человека. За размеры прозвана драконьим хвостом.

Выпущенная пудовая болванка свинца пробивала того самого дракона на вылет и продолжала полет с прежней силой. Отдача ломала кости и руки неопытным стрелкам.

Прямое попадание отрывает конечности, а то и разрывает пополам. Жуткое изобретение гномов. Громоздкое, неудобное. Шумное, как пушка, и тяжелое, как слон. За это Го и любил свое оружие — оно требовало подлинного мастерства.

Место выбрано заранее. Крыша башни знаний, на которую он забрался еще с вечера. Множество отходов. Удобная позиция.

Го чувствовал приятное возбуждение. Так случалось всегда, когда он загонял дичь.

Дождь кончился к раннему утру, затем выглянуло солнце поиграть лучом на острых гранах ружья.

Оно лежало перед убийцей в разобранном виде.

Это было сродни медитации. Смазывать двести с лишним запчастей, любовно протирая их платком.

За каждой деталью был свой особый смотр. Важнее ствола — только боек и запальный цилиндр. Детали второй важности — прицел, пружинный спуск и балансир. Упор с десятью крепежами требует подстройки, ибо из драконьего хвоста стреляют исключительно лежа.

Внизу копошились люди, спешили куда-то с раннего утра.

Го поежился. Холодно…

У грузового порта ревел едва проснувшийся песчаный слон. Рабочие хлестали его израненную огромную спину. Сотрясая стены, тот шел по своему кругу. Устало брел по периметру площади, вращая монументальный маховик подъемных механизмов. Снабжал энергией целый комплекс различных приспособлений.

Глаза его кипели яростью. С бивней капала слюна, узловатые мышцы силились порвать толстые ремни. Хобот, привязанный к собственной голове, трубил гневный ропот. Но рабочие мастеровые были наготове — хлестали его спину, кололи в бока раскаленным железом, и он вместо того, чтобы разметать и растоптать наглых насекомых, все-таки шел вперед.

Даже Го поморщился от этой картины. Слон величиной с хороший трехэтажный дом внушал страх и ужас. «Когда-нибудь это дикое животное сломает прутья загона, и растопчет весь город» — думал Го, — «также как он, лучший ассасин Гибурга, нарушит законы мироздания и убьет кое-кого».

Утренние колокола били набат. Они располагались на многочисленных храмах. То тут, то там, где вьется дым горящих подношений. И гномы, и рабы-эльфы, и рабы-орки, и прочие низшие входят туда на равных с людьми. Подкладывают в огонь кусок плавкого свинца или сухого дерева.

И они нисколько не сомневаются в обязательности этого ежедневного обряда. Возможно потому, что боги не раз в далеком прошлом ступали на их землю, принося то великие дары, а то ужасные разрушения.

Да и как тут засомневаешься — куда не кинешь взгляд, всюду их рук дело.

Там, где махнул кузнечным молотом Сефлакс, — вздыбились горы с железной рудой внутри. Где прошла прекрасная богиня Ио — выросли зеленые леса. Злобный Безымянный изрубил мечом землю в карьеры и пропасти, а плачущий Гобо создал озера и океаны.

Божествами, впрочем, их называли только низшие расы. Го и другие люди предпочитали называть Мастерами, как существами, обладавшими некоторыми навыками в совершенстве.

Так были храмы Мастеров меча и кузнечного дела, Мастеров копья и лука, Мастеров земельного дела и строительства крепостей. И даже «Эльфийской Магии».

А в центре города расположился самый большой и красивый храм — храм Мастера Игры. Главного Бога среди всех остальных, что владел в совершенстве подкидыванием костей и ни разу не проигрывал в шатранж или четурангу.