Марианна Алферова - Небесная тропа
Через пятнадцать минут Ольга Михайловна суматошно металась между плитой, столом и холодильником, не зная, чем таким невероятным угостить своего внезапно объявившегося сына. Впрочем, выбор был невелик: чайная колбаса да яйца. Она решила: пусть будет и то, и другое.
Пока колбаса жарилась, Эрик нетерпеливо приплясывал у плиты, хватал ломти со сковородки руками и отправлял их в рот целиком.
– Неужели в вашем мире еды не хватает? – покачала головой Ольга Михайловна и улыбнулась. – Впрочем, у нас тут совсем недавно было такое… опять карточки… очереди…
– Хватает, – отвечал Рик с набитым ртом. – Но переброс отнимает много энергии. Просто жуть.
– Расскажи мне о своем мире. Какой он? Лучше нашего? – попросила она.
– Не знаю. Там иначе… – обманщик запнулся. – Впрочем, я и вашего мира почти не видел… – он вновь запнулся и сбился с роли.
Мгновенно возникшее между ними доверие исчезло. Ольга Михайловна почувствовала неладное и посмотрела на гостя.
«Жулик? – пронеслось в голове. – Я никогда не была так счастлива, как последние полчаса», – подумала она и вздохнула.
– У нас каждый сам по себе, – спешно заговорил Рик, – каждый носит оружие и воюет сам за себя. Ты невозможно одинок и в столкновении с другими теряешь частицы самого себя, ты все время как будто таешь, уменьшаешься, постепенно превращаясь в «ничто». – Фантазер опять нащупал нужную тональность, голос его зазвучал убедительно, было невозможно ему не поверить.
Это его стихия – фантазия, которая кажется подлинней реальности.
– Чем же мне тебя еще угостить? – засуетилась Ольга Михайловна, будто извиняясь за то, что минуту назад усомнилась в своем ненаглядном Эрике. – А, знаю! Сгущенка! Или… – Она опять засомневалась. – Ты, может быть, ее теперь не любишь?
– Сгущенку не люблю? – расхохотался Рик. – Да что ты, мама! Кто же сгущенку не любит? Это же самая моя любимая еда! – Он вскрыл банку и принялся поглощать густую белую массу ложками.
Может быть, это как раз та самая банка… ну та… которую отняли?
– Эрик, мальчик мой… – Ольга Михайловна почувствовала, что голос ее срывается. – А там, в вашем мире, тоже был милиционер?
– Что?
–Я тоже повстречала милиционера, когда несла посылку?
Рик кивнул и зачерпнул очередную ложку сгущенки.
– И он отнял посылку? – Старуха затаила дыхание.
– Нет.
– Нет? – усомнилась Ольга Михайловна.
– Ты его убила. – Гость облизал ложку.
– Я так и знала. – Она всхлипнула и прикрыла ладонью глаза. Слезы потекли по корявым старческим пальцам, по изъеденным морщинами щекам.
– Я так и знала, – повторила она, – что должна была сделать это. Мне и сон сегодня опять снился. Но я не смогла даже во сне… Не смогла! Прости, Эрик, миленький…
– Да что ты, мамочка, перестань, теперь все хорошо, и мы вместе. – Он привстал и чмокнул ее во влажную щеку.
– Да, вместе, – согласилась она. – Жаль только, что ты раньше не пришел. Я теперь старая, сколько мне осталось-то? Ну годик, два…
– Что за ерунда! Ты теперь просто обязана долго жить!
Он почувствовал, что веки начинает противно жечь. Что за черт?! Неужели он собрался плакать?..
– А я помню, – вдруг сказал он, – как ты меня кашей из хлеба кормила. А себе из кофейной гущи лепешки жарила на касторовом масле.
Ее лицо на мгновение переменилось, сделалось молодым, красивым.
– А помнишь, как я тебе руки целовала?
– Да, – выдохнул он. – Вот сюда, в середину ладошки.
Она взяла его ладонь и поцеловала.
«Если Серж явится сюда, я его убью», – решил Рик.
Глава 4
Арсений всегда приходил с запасом на вокзал. Любил смотреть, как подают состав. Но в этот раз поезд уже стоял у платформы, хотя из пассажиров в вагоне почти никого еще не было. В купе – тоже никого. Арсений бросил вещи на свою полку и сел.
Неудачная поездка. В издательстве с ним говорили, как с придурком. Мог бы и не ездить, по почте рукопись прислать – тот же эффект. Секретарша записала название рукописи, телефон и адрес в какую-то тетрадь и сказала, что ответ пришлют. К редактору даже не допустили.
Арсения охватила тоска. Не место ему здесь, лишний он на этом городе. Назад, в Питер надобно, и поскорее, подальше от столичной суеты. В Питер возвращаешься, будто выныриваешь из мутной московской глубины на поверхность с льдинами.
А фразочка ничего получилась, закрученная, с привкусом. Можно вставить ее в… Туда, в общем. В блокнотик быстренько «тренькнуть», а то выпадет из головы, как мертвый волос, и смешается с жизненной пылью. Интересно, про «жизненную пыль» тоже тренькнуть, или не стоит? Пожалуй, слишком высокопарно. Арсений вытащил из куртки блокнотик, и шариковая ручка заскользила по странице. В душе сладостно защемило: ничто на свете не доставляло Арсению такого наслаждения, как кабалистическое скольжение ручки по бумаге.
– Привет, – сказал загорелый мужчина с длинными белыми волосами до плеч, заходя в купе. – Рад, что вы не опоздали, Арсений. – Голос у попутчика был мягкий, вкрадчивый, таким на что угодно можно уговорить, мать родную зарезать или сирот обокрасть.
– Привет – отозвался Арсений и улыбнулся. Улыбка Чеширского кота получилась классической. – Я и не знал, что мы знакомы.
– Статейки ты кропаешь дерьмовые, но перо золотое…
Арсений немного растерялся. Получалось, что этот человек его знал. Читал? Поклонник? Золотое перо… Да какой к черту, поклонник? Материал в «Когте дьявола» печатался желтушный – расчлененка, людоедство, изнасилования и прочие мелкие радости садистов. Все это, в основном позаимствованное из других изданий, обрабатывалось пером Арсения до полной неузнаваемости. Иногда плагиатор громко называл себя «журналистом», но всегда помнил, что слово это в данном случае следует ставить в кавычки. С одной стороны, Арсений гордился, что тираж «Когтя» рос день ото дня, но с другой не мог избавиться от брезгливого чувства. Неужели в этой халтуре заметил незнакомый человек искру Божью.
– Александр Фарн, – представился попутчик.
– Фавн? Ха-ха, забавное имечко!
– Фарн, – попутчик поправил насмешника довольно резко. – Советую запомнить. Ты еще обо мне услышишь.
– Не люблю, когда незнакомые люди обращаются ко мне «на ты».
– Мне все равно, что тебе нравится, а что нет. – Все это Фарн произносил мягким мелодичным голосом.
Арсений вдруг почувствовал беспричинный сковывающий страх.
– Я вашим дружком быть не соглашался… – попытался отстоять свое достоинство Арсений.
Против ожидания Фарн расхохотался.
– Соглашался? – передразнил он. – Разве твое согласие имеет для меня значение?
В следующую секунду Арсений очутился на полу. Как – он и сам не понял. А Фарн продолжал сидеть на своем месте у окна и смотреть куда-то в пустоту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});