Кит Ломер - Похититель тел

Прошло три часа. В двадцатигаллоновой цистерне оставалось полдюйма пунша с осадком и кашицей; жареного вола ободрали до костей. Музыканты уже давно сползли под скамьи и храпели. Только несколько крепких выпивох еще хрипло орали старые песни Путников. Гизель ненадолго удалилась по своим делам. Действовать нужно было сейчас или никогда.

Лафайет поставил кожаную чашу, которую нежно держал, и молча скользнул в тень. Никто его не окликнул. Он пересек залитый лунным светом участок лужайки и притаился в тени деревьев. Пьяное пение не прекращалось. Лафайет повернулся и скрылся в лесу.

Сотня футов вверх по тропе — и вот уже затерялись звуки и запахи праздника в сочном аромате сосен и легком шепоте ветра в тяжелых ветвях. Лафайет остановился убедиться, нет ли погони. Никого не заметив, он сошел с тропы и прямым путем направился в столицу, которая, по его подсчетам, была милях в десяти к югу. Дальняя, конечно, прогулка, но она стоила того, чтобы избавиться от сборища маньяков. Маленькая Гизель была единственным здравомыслящим существом в лагере, но даже у нее наблюдались серьезные отклонения.

Ладно, он пошлет ей что-нибудь симпатичное на память, если доберется до города целым и невредимым. Бусы, например, или выходное платье. Если ее принарядить, то приятно было бы посмотреть. Он представил себе Гизель в официальном придворном туалете с драгоценностями в волосах, с накрашенными ногтями и надушенную за ушком.

Может, я даже приглашу ее на пир или бал, размышлял он. Ее чуть-чуть почистить, так она сенсацией будет. Может, даже найдется хороший молодой человек, который наденет кольцо ей на палец, и…

Наклонив голову под низкой длинной веткой, Лафайет остановился, недовольно уставившись на пару больших ботинок под кустом. Он перевел взор на ноги хозяина ботинок, затем на туловище и, наконец, на недружелюбное лицо Луппо. Тот стоял, подперев бока руками, и криво улыбался с высоты своего роста.

— Что-нибудь потерял, Зорро? — спросил он сиплым голосом.

— Я просто немного размялся, — ответил Лафайет, выпрямляясь и принимая достойный вид.

— Если бы я страдал подозрительностью, — ворчал Луппо, — я бы подумал, что ты хочешь напасть на мою сестру как грязная коварная крыса.

Пробормотав «хм», Лафайет повернулся и пошел назад по тропе. Большой разбойник иронически прищелкнул языком ему вслед.

Считая, что уже ушел на значительное расстояние от Луппо, Лафайет выбрал местечко, где подлесок был пореже, вновь сошел с тропы и подался влево. Густые заросли ежевики преградили ему путь. Чтобы их обойти, он, срезав угол, поднялся на холм, пролез под колючками, взобрался на выросшую из-под земли скалу, повернулся, чтобы взять свои пожитки, и увидел Борако, который, опершись о дерево, небрежно строгал палку. Путник посмотрел вверх и сплюнул.

— Еще один короткий путь? — полюбопытствовал он с хитрой улыбкой.

— Точно, — запальчиво ответил Лафайет. — Думаю, напал на редкую разновидность лысухи на этом пути.

— Не лысуха, — возразил Борако. — Я думаю — дикий гусь.

— Ладно, некогда мне тут болтать, — надменно прервал его Лафайет. — Гизель будет беспокоиться.

Он пошел назад в лагерь. Сзади Борако топал башмаками. Гизель ждала его у опушки.

— Зорито! Иди сюда! Пора готовиться к свадьбе.

— А что, у кого-нибудь будет свадьба? — спросил Лафайет. — Ладно, я думаю, будет весело, ценю предложение, но… — Возражение было оборвано сразу, так как Гизель обвила его шею руками. — Уф, Гизель! — начал было он. — Я должен тебе кое-что сказать…

— Зорито! Замолчи! А то как я тебя поцелую?

— Ты уверена, что знаешь меня достаточно хорошо? — Он замолчал, так как она прильнула к нему.

— Есть старый обычай племени, — проворковала Гизель, покусывая его ушко, — стащить небольшой образец перед покупкой…

— Покупкой? — Лафайет задержался. — Ты имеешь в виду кражу, да?

Гизель хихикнула:

— Само собой, ты понял, о чем я? Пошли! — Она поймала его за руку и потащила к своему фургону. Когда они приблизились к нему, из тени вышел верзила.

— Ну чего тебе надо, дубина ты здоровенная? — бойко вскинув голову, спросила Гизель.

— Древний Закон не говорит ничего о том, чтобы жертве давали сильное успокоительное перед свадьбой, — угрюмо заявил разбойник.

— А тебе-то что, Борако?

— Ты знаешь, ты меня допекла, Гизель!

— Сделай так, чтоб тебя искали, — вступил в разговор Лафайет. — Разве ты не видишь, что беспокоишь леди?

— Может, пройдемся по аллее, и ты повторишь, что сказал? — грозно наступал Борако.

— Нет! — крикнула Гизель, набросившись на него. Он грубо отшвырнул ее.

— Эй, ты! — воскликнул Лафайет. — Не смей!

— Посмотрим, как ты меня остановишь! — Борако сорвал с ремня широкий нож и пошел на Лафайета, припадая к земле.

Когда он размахнулся, Лафайет уклонился, поймал запястье противника сложным захватом двумя руками и, сорвав его с места, перекинул через бедро. Борако сделал сальто и, тяжело рухнув на челюсть, остался смирно лежать на месте. Нож с подскоком полетел по траве.

— Зорито! Мой герой! — взвизгнула Гизель, бросаясь на шею Лафайету. — Думаю, на некоторое время мы в безопасности! Но ты же защитил меня, рискуя жизнью! Ты в самом деле любишь меня, мой герой!

— Ты сделала то же самое для меня, — пробормотал Лафайет между поцелуями благодарной девушки.

— Это все от быстроты реакции, — произнес Лафайет с акцентом племени, но тут же повторил без него.

— Ага! Сбился! Забыл про свой поддельный акцент! — Гизель обняла его еще крепче. — По правде, я уж стала немного удивляться…

— Послушай, — сказал Лафайет, отстраняясь и держа ее на расстоянии вытянутой руки. — Посмотри на меня! Что, я действительно похож на этого самого Зорро?

— Ну и шут же ты, Зорито! — Гизель схватила его за уши и, шутя, покусала за щеку. — Конечно, ты похож на себя, глупый! Почему бы нет?

— Потому, что я — не я! Я имею в виду, что я не тот, кого зовут Зорито! Я Лафайет О'Лири! Я — мирный Роуми, я просто случайно пробирался в темноте по своим делам и был пойман городской стражей, а Луппо со своими головорезами по ошибке спас меня! А теперь, кажется, все думают, что я — не я!

Гизель с сомнением смотрела на него:

— Никто не может быть так похож на моего Зорито и быть не Зорито… если только, может, у тебя есть брат-близнец?

— Нет, я не близнец, — твердо ответил Лафайет. — По крайней мере, не близнец, если не считать таких лиц, как Лоренцо и Лотарио О'Лири, и, конечно, Лоэнгрин О'Лири, и Лафкадио, и Ланселот, — он остановился.

— Но я тебя только с толку сбиваю. Их на самом деле нет, во всяком случае в этом континууме.