Дэн Ферринг - Воины Вечности. Кулл — Победитель Змей 3

В тот день, когда загорелся хутор Брессала, все работали в поле. Увидев за холмами клубы черного дыма, глава семьи повел своих домашних на помощь. Он, конечно, понимал, что помочь не сможет, но оставить соседа в беде не позволяла совесть. Однако на пылающем хуторе никого не оказалось…

Лишь по возвращении обнаружилось, что Трайни, Драгу и Грайне исчезли. Никто не заметил, как это случилось. Только что шли рядом и вдруг — исчезли…

Искали долго, хотя знали, что ничего не найдут…

Боль. Разрывающая нутро, такая сильная, что почти разрушила оковы многовекового сна. Туман в сознании поредел настолько, что пленник Слова увидел залитую кровью плиту алтаря. Безумная ярость обожгла душу. Он знал, чья это кровь и кто пролил ее…

Туман сна рвался на части. Он — на грани. Кровь, кровь! Она жжет душу! Еще чуть-чуть — и преграды рассыплются прахом. И придет день Гнева.

"Они принесли первые Жертвы". Голос Воздуха как глоток росы. Пальцы Огня коснулись его руки.

Они готовы поддержать его. Значит, время пришло. Он почувствовал, как пробудилась дремавшая несчетные века Сила… И тогда он ударил в ослабевшие оковы тумана всей мощью Воли.

"Я иду!!!"

Отец смотрел на сына — тот сидел за столом, уронив светловолосую голову на могучие руки. Диармайд вернулся с войны, чтобы очутиться в пекле другой, гораздо более страшной вражды. Отец вздохнул.

Словно услышав его мысли, сын встал из-за стола. В его серых глазах плескался гнев. Холодный гнев воина, начинающего опасный поединок.

— Я найду их, отец… — Голос сына словно дал трещину. Сказал, поклонился и вышел из дома. Старый воин еще долго смотрел ему вслед, надеясь, что видел сына не в последний раз.

Солнце садилось за окоем. Над западным лесом плыли мелкие облачка — багровые и рыжие с золотом. Они походили на пар — словно за горизонтом кипел, исходя жаром, исполинский котел жидкого металла. Лес чернел, иглами елей протыкая закатное пламя.

Путник не задавался мыслью, куда идти. Когда еще был жив дед Диармайда, которого все считали колдуном, он получил от него некое знание.

Впрочем, старик ничему не учил мальчишку. Он считал, что человеку вовсе не нужны учителя на пути познания мира. Заметив способности внука, он просто-напросто «подтолкнул» его. Всего несколько устных наставлений — чуть-чуть поправить здесь, предостеречь там, — и зерно ложится в благодатную почву.

Диармайд не умел метать пламя, двигать горы, поворачивать реки, но он всегда знал, откуда придет опасность, всегда был готов к трудностям. О его интуиции ходили легенды. В армии он очень быстро продвигался по службе и в два счета достиг звания командира пятидесятка. Его считали везучим, баловнем судьбы.

"Научись слушать себя настоящего, а не того, кто вечно болтает в этой голове", — говорил старик, тыча железным перстом в лоб внука. И мальчик усвоил урок. И теперь, будучи уже взрослым, Диармайд не раздумывал, где отыщет неведомого врага. Он просто шел по дороге, зная, что выбрал нужное направление.

"Если ты ищешь, полагаясь только лишь на разум, — это путь ученого осла. Откройся Духу, устрани жажду действия и оставь намерение свершить. Если ты действительно открыт Духу — тогда свершишь".

Становилось все темнее. Дорога свернула за высокий, поросший лесом холм, за ним устроилось небольшое селение. Дома сбились в кучу, хоронясь за щитами садов. Они походили на солдат, попавших в окружение. Редкие огоньки окон под шлемами крыш подозрительно смотрели из-за ставен, словно не зная, чего ожидать от позднего гостя. Собаки молчали, хотя давно уже должны были почуять приближение незнакомца. При дневном свете Айл Дунн — так называлось селение — выглядело совсем по-другому. Вечерние тени помогли Диармайду почувствовать разлитое в воздухе ожидание опасности и… страх. Он знал, что в большинстве домов его сейчас и на порог не пустят. А все потому, что он пришел, когда садилось солнце.

Но воин не собирался спать этой ночью. В Айл Дунн его привело ощущение, что здесь он узнает то, что прольет свет на все происходящее и поможет ему отыскать своих, а если они мертвы — отомстить.

Улицы встретили его тишиной. Лишь иногда ухо улавливало скрип запираемых ставен. И еще были взгляды. Невидимые наблюдатели оценивали, прикидывали возможности, опасно щурились, мрачно сверлили спину. Разные люди смотрели на него — храбрые и не очень, добрые… Словом, действительно разные. Несколько раз Дирмайд чувствовал, что смотрят поверх стрелы, тихонько натягивая лук. Однако всех наблюдателей, даже тех, кто целился, объединяло одно чувство — страх. И он не мог винить их за это. Наверняка многие узнали его, но все равно боялись. Слишком много жертв.

На всякий случай Диармайд забросил щит за спину — вдруг у кого-нибудь не выдержат нервы. Получить стрелу между лопаток ему вовсе не хотелось…

И тут воин почувствовал на себе еще один взгляд.

По позвоночнику пробежал холодок. Этот кто-то смотрел спокойно. Смотрел, узнавая. Этот кто-то знал, зачем воин в доспехах идет по ночной улице. Диармайд обернулся на взгляд.

Высокий сплошной забор. И открытая калитка, которой только что не было. Оттуда, из густой бархатной темноты, сказали: "Заходи, кровь Игна".

Диармайд, на раздумывая, шагнул внутрь. Игном звали его деда.

Во дворе было гораздо темнее, чем на улице. Казалось, будто переступив порог, попал из позднего вечера в глубокую ночь. Черное небо зависло над головой — звезды как серебряные гвозди. В темноте смутно угадывались очертания деревьев и прячущийся меж ними силуэт дома. Диармайд направился к дому. Внезапно воин почувствовал, что он в полной безопасности. Это место могло защитить своего гостя.

Вдруг в темноте раскрылся освещенный прямоугольник двери. Высокая фигура переступила порог и, приглашающе кивнув, осталась внутри. Щурясь на свет, Диармайд последовал за ней.

Посреди сколоченного из дубовых плах стола горела масляная лампа. Ее красноватый свет создавал уютную теплоту. Таинственности добавляли мятущиеся тени на стенах. Хозяин дома стоял у стола и смотрел на Диармайда. На миг воину показалось, что перед ним дед Игн. Но уже в следующее мгновение он знал — это не так. Человек этот ни ростом, ни чертами лица не походил на деда Диармайда. Но глаза… Бесконечно спокойные и в то же время пронизывающие насквозь, они сразу выдавали родство. Родство духа.

— Поставь оружие туда… — Жилистая рука с длинными пальцами указала в угол, где на стенах висели пучки каких-то сушеных трав. Диармайд подчинился, заметив в том же углу аккуратно составленную пирамиду из трех рогатин и тяжелого боевого копья. Свой щит и копье он поставил туда же.