Владимир Ареньев - ФЭНТЕЗИ-2004

— Чего ты мелешь! — в сердцах вскричала Цимошиха.

— А то, что есть! — сказал, как отрезал, ее суровый супруг.

Поняв, что Цимох абсолютно уверен в своих словах, Цимошиха попыталась было настаивать на том, что им следует немедленно бежать из дому. Однако старый Цимох на это сказал так:

— Дура ты, дура! От княжеского гнева далеко не убежишь. Да и потом, он же отходчив, князь. Лезь под печь!

— А ты?

— Я же сказал: князь гневен, да отходчив. Вот пусть он на меня и гневается, а до тебя отходчив будет. Лезь, я сказал!

Старая Цимошиха спряталась в специальном погребе под печью. И очень вовремя, потому что уже через самое непродолжительное время к дому полесовщика подъехала целая кавалькада вооруженных людей во главе со старым князем. Цимох встречал их на пороге, отвешивал поклоны. Старый князь спешился, подошел к Цимоху и сказал:

— Змицер сказал своей Дануське, что он с Михалом, сыном моим, на цмока собирается. Было такое?

Цимох подумал и кивнул.

— А дальше что было?

Цимох молчал. Но глаз не отводил. Тогда старый князь сказал так:

— Ты что, Цимох, без головы был тогда? Ну так и дальше так ходи!

А потом выхватил саблю и одним махом обезглавил старого полесовщика. Затем он грозно потребовал, чтобы к нему привели и старую Цимошиху. Слуги кинулись в дом, но вскоре вернулись и сказали, что «эта старая ведьмарка» спряталась под печью.

— Вот и добро! — сказал старый князь. — Поджигайте!

Княжеские слуги со всех четырех углов подожгли хижину полесовщика, а затем внимательно следили, чтобы бушевавший там огонь не перекинулся на пущу. Когда же там все догорело, князь и его люди уехали.

А еще через некоторое время, когда уже начало смеркаться, старая Цимошиха выбралась из-под еще тлеющих угольев — как ей удалось остаться живой, об этом можно только догадываться — и тайными тропами, через трое суток, вышла к ближайшему городу, в котором проживала ее дочь, бывшая там замужем за одним из тамошних горшечников. Именно благодаря Цимошихиной острой памяти мы теперь и можем пересказывать эту историю со всеми подробностями. Во всех подробностях узнал эту историю и старый князь. Но он, как и предсказывал Цимох, действительно оказался отходчивым — не стал преследовать бедную вдову, а сделал вид, что напрочь забыл о ней.

На этом все. Вот такая в тех далеких и диких приграничных краях пять лет тому назад произошла история. Правда, сам я не очень-то склонен верить всему вышеописанному. Но и не склонен все это отвергать. Для того чтобы судить о чем-либо наверняка, нужно либо самому побывать на месте заинтересовавшего тебя события (что в нашем случае, сами понимаете, исключено), либо обладать сведениями из как можно большего числа источников. Однако и это тоже исключено, так как в последнее время никаких известий из тех мест к нам не доходит. Все они там как будто вымерли. Но это, конечно, вряд ли, потому что тамошний народ на редкость живучий.

© С. Булыга, 2004.

КИРИЛЛ БЕНЕДИКТОВ

Граница льда

— Отправишься в горы завтра, — равнодушно произнес князь, глядя, по своему обыкновению, слегка в сторону. Тому, кто не знал об этой его манере, казалось, что он косит. — На конюшне тебе выдадут двух лошадей. На одной повезешь подарки, на другой поедешь сам. «Отправишься завтра в пасть крокодилу», — мысленно передразнил князя Лэн. Вслух он сказал:

— На перевале снег, благородный князь, лошади не пройдут…

— Возьми ослов, — благосклонно кивнул Замурру и вдруг рассмеялся. Вслед за ним рассмеялись и другие — Великий Визирь, Хранитель Печати, Начальник Писцов и Командир Телохранителей. Какая тонкая шутка, подумал Лэн, заставить мага покинуть столицу верхом на осле.

— Боюсь, правитель Снежной Твердыни удивится, увидев, что посланник князя Замурру путешествует на нечистом животном, мой мудрый господин.

Лэн и сам удивился, как твердо прозвучал его голос. Отправляться на восток ему не хотелось. Если верить тому, что рассказывали о восточных горах, путешествие к Снежной Твердыне было задачей для героя из легенды, а Лэн никогда не считал себя героем. В Умме, столице княжества Желтой Реки, он уже два месяца исполнял обязанности мага — куда менее обременительные, чем полагают простецы.

«Злые духи привели меня в этот город, — раздраженно подумал он. — Тоже мне, столица! Глиняные стены, глиняные дома, разрисованные устрашающими черно-багровыми спиралями, глиняные башни, похожие на исполинские термитники…» Даже дворец правителя был сложен из множества аккуратных, покрытых голубоватой глазурью глиняных кирпичей. Впрочем, понятно: здесь, на болотистых речных равнинах, камень считался редкостью, большей даже, чем кедровое дерево. И того и другого с избытком хватало в восточных горах, но торговле мешала вековая вражда горцев и жителей Уммы. «Через несколько дней я почувствую эту вражду на собственной шкуре, — сказал себе Лэн. — О всемогущая Истури, зачем только я покинул твой великолепный храм в Эбаду, Городе Белых Вишен! Соблазнился легким хлебом странствующего повелителя духов… Глупейший, никакие духи не помогут тебе, когда ты будешь замерзать вместе с бесполезными лошадьми в заметенных снегом ущельях восточных гор…»

— Наш младший брат, князь Сариуш, прислал нам письмо, — медленно проговорил Замурру. — Он просит, чтобы посланник прибыл незамедлительно. Ты отправишься завтра, маг, а на чем ты будешь путешествовать, нам все равно.

Хранитель Печати кашлянул.

— Для такого могущественного волшебника не составит труда призвать себе на помощь джинна, благородный князь, — произнес он голосом тягучим и сладким, как мед. — Джинн же легко перенесет его по воздуху куда угодно. Не так ли, досточтимый Бар-Аммон?

Лэн наградил Хранителя Печати презрительным взглядом. Это был как раз тот редкий случай, когда он действительно мог позволить себе презрительный взгляд.

— Видно, достойнейший Куруш желает, чтобы земли от Уммы до Падающих Вод превратились в выжженную пустыню, — процедил он сквозь зубы, — ибо таковы обычные последствия полета на джинне…

Замурру уставился на него бесцветными рыбьими глазами, и Лэн немедленно ощутил пощипывающий кожу холодок. Лучше бы уж косил, право слово!

— Ты предрекаешь беды моей стране, маг? — невыразительным голосом спросил князь.

Сердце Лэна, прозванного Бар-Аммоном, трепыхнулось пойманным зайчонком.

— Напротив, благословеннейший. — Он пожал плечами, с трудом сохраняя на лице выражение спокойного достоинства. — Я только пытался объяснить господину Курушу, что некоторые заклинания могут быть слишком опасны…