Мишель Харрисон - 13 сокровищ

Задний двор зарос кустами и ежевикой, за которыми уже давно никто не ухаживал. Продравшись сквозь них и оцарапавшись о колючки, Таня обнаружила у корней конского каштана растение с маленькими желтыми цветочками и начала копать землю. Оберон, следовавший за девушкой по пятам, некоторое время восторженно наблюдал за ней, а потом с энтузиазмом принялся и сам рыть ямы с поразительной скоростью, осыпая Таню землей. Вырыв несколько штук, он уселся в позе терпеливого ожидания. Его влажный нос покрывал тонкий коричневый слой почвы.

Выкопав достаточно глубокую яму, Таня сорвала желтый цветок и положила его рядом с фэйри, опустила коробок в яму и засыпала землей. Кончики пальцев измазались в земле, но чувствовала она себя чуть лучше. Вернувшись к дому, она остановилась в тени большого дуба и вымыла руки под установленным во дворе краном. Покончив с этим, она хотела вернуться в дом, но тут с дерева спрыгнул Фабиан и приземлился в двух футах от нее.

— Привет! — сказал он. — Что это ты делаешь?

— Я? — возмущенно переспросила Таня, когда бешено заколотившееся сердце начало успокаиваться. — Что ты делаешь, прячась на деревьях и прыгая на людей? Ты чуть не до смерти напугал меня!

— Извини.

Ухмылка Фабиана выводила ее из себя. Она сердито смотрела на него, вытирая руки о джинсы. Фабиан был на несколько месяцев младше, ему еще не исполнилось тринадцати, но за год, прошедший с их последней встречи, он сильно вырос и теперь был заметно выше ее. В остальном его облик изменился мало: худой мальчик, голова кажется слишком большой по сравнению с телом. Густые, волнистые рыжеватые волосы, давно не стриженные и торчащие во все стороны. В отличие от отца, Фабиан имел нездорово бледный цвет лица, потому что все время проводил дома, поглощая одну научную книгу за другой. На прямом, тонком носу сидели очки, заметно увеличивающие умные голубые глаза.

Таниной матери Фабиан не слишком нравился. Она считала, что он развит не по годам, и ее безумно раздражала его привычка называть взрослых по именам, включая отца и деда, что даже Таня находила странным.

Когда они встретились прошлым летом, Фабиан поджаривал насекомых с помощью увеличительного стекла и записывал время, за которое они сгорали, в коричневую записную книжку в кожаном переплете, которую повсюду таскал с собой. На вопрос, для чего все это, он смущенно отвечал: — научные исследования. Судя по его нынешнему виду, он занимался чем-то в том же роде. Вся одежда на нем была зеленой, за исключением коричневых сапог и шляпы. К шляпе он прицепил множество веточек и листьев, надо полагать, для маскировки, а к очкам крепилось самодельное устройство, состоящее из двух увеличительных линз, удерживаемых вместе проволокой и тесьмой.

— Так что же ты делаешь? — с любопытством спросила Таня, придя в себя. — Ловишь всяких беспомощных созданий, чтобы пытать и убивать их?

Фабиан пожал плечами.

— На самом деле это скорее наблюдательный проект.

— И что же ты наблюдаешь?

Снова несносная ухмылка.

— Кого ты похоронила в саду?

— Мертвую мышь, — ответила Таня, отчасти опасаясь, что он попросит выкопать ее, чтобы поэкспериментировать.

Несколько мгновений он пристально разглядывал ее.

— Жаль, — заявил он в конце концов. — Ты могла бы отдать ее Вулкану.

Они стояли, уставившись друг на друга; ни один не желал первым моргнуть или отвести взгляд. По счастью, Таня сильно преуспела в этом, поскольку часто практиковалась на одноклассниках. Фабиан сдался первым. Эта маленькая победа вызвала у Тани всплеск самодовольства. Она повернулась и зашагала к дому, а Фабиан, бросив на нее сердитый взгляд, полез обратно на дерево.

Войдя в дом, она направилась к себе и уже поставила ногу на первую ступеньку, когда заметила, что обычно запертая дверь в комнату справа была приоткрыта и оттуда в темный коридор проникал тонкий луч света. Она прокралась к двери. Изнутри не доносилось ни звука. Таня осторожно открыла дверь, вошла в комнату и остановилась, пораженная.

От пола до потолка вдоль стен тянулись полки, на которых стояли книги по всем темам, какие только можно себе представить. Большой письменный стол в углу у окна, тоже заваленный книгами, был покрыт густым слоем пыли.

Таня вытащила несколько книг с полок и пролистала их, поднимая клубы пыли. Стало ясно, что уже много лет никто не прикасался к ним. Проведя пальцем по корешкам, она поняла, что книги очень старые. Одна носила любопытное название «Мифические персонажи и магия». Таня открыла ее, просмотрела оглавление и нашла то, что искала.

— «Фэйри, — шепотом прочитала она. — Мифические существа из легенд и фольклора, также известные как феи, эльфы или „маленький народец“. Слово „фэйри“ заимствовано из французского языка и впервые стало употребляться в Англии во времена Тюдоров со ссылками на литературные источники прежних веков.

Существовало широко распространенное поверье, что, если ребенок фэйри родится безобразным, больным или изуродованным, фэйри могли украсть здорового человеческого ребенка, подменив его своим. Этих украденных детей называли подменышами.

В прошлом было принято дарить фэйри подарки. Люди верили, что, если оставят „маленькому народцу“ еду, их доброта будет вознаграждена удачей.

Защититься от докучливых фэйри можно с помощью простых методов: соль, ношение чего-нибудь красного из одежды или выворачивание ее наизнанку, железный гвоздь в кармане, нахождение около проточной воды».

— Фэйри, — прошептала Таня, водя пальцем по исполненному в старинном стиле тексту на странице.

Название казалось подходящим для них, этих странных созданий, которые преследовали ее.

Она порылась в верхнем ящике стола, но нашла лишь какие-то старые бумаги и сморщенных засохших насекомых. Второй ящик оказался либо заперт, либо его заело, однако в третьем она обнаружила обрывок бумаги, ручку и старомодный серебряный браслет с брелоками. Заинтересовавшись, она вытащила драгоценность из ящика. Браслет был тяжелый, холодный, и пусть серебро потускнело, но в работе отчетливо чувствовалась рука мастера. Каждый брелок поражал своей красотой. Таня положила его на стол. Интересно, сколько он пролежал в ящике и кто надевал его в последний раз?

Взяв обрывок бумаги, она начала писать, но потом заколебалась. Если фэйри обнаружат его, не стоит даже обсуждать, что они сделают на этот раз. Она ни на мгновение не усомнилась, что Гредин способен превратить ее в бессвязно бормочущую, лишенную памяти развалину.

— Но это же не мои записи, — сказала она себе. — Я просто копирую. Об этом он ничего не говорил.