Мишель Харрисон - 13 сокровищ

Мишель Харрисон

«13 сокровищ»

Моей маме и племяннице Тане

Пролог

Еще совсем малышкой Таня знала, что бабушкино поместье хранит множество секретов. Она слышала разговоры о проложенных под домом и давно забытых ходах. И, как поступил бы на ее месте всякий ребенок, провела немало дождливых дней, разыскивая скрытые входы в них, но безрезультатно. Когда ей исполнилось тринадцать, Таня оставила надежду обнаружить тайные подземелья и даже начала сомневаться в их существовании.

Поэтому когда книжный шкаф повернулся и в стене открылся проход на узкую каменную лестницу, ведущую вниз, в пахнущую плесенью тьму, она ничуть не испугалась. Но ни трепета, ни восхищения она тоже не почувствовала, потому что долгожданное открытие произошло совсем не так, как она воображала.

Если бы жители поместья были повнимательнее, уже давно выяснилось бы, что потайными ходами в дом проникает кто-то, у кого нет на это никакого права. Однако все подсказки, от сообщения о похищении в информационном выпуске радионовостей до странных звуков, доносившихся из старого коридора в ночной тиши, остались незамеченными. Для живущих в глуши такие вещи не имеют особого значения.

Теперь, когда Таня увидела в мрачной пещере глубоко под домом незнакомку с диковатым блеском в глазах, все прошлые странные события припомнились и встали на место, как детали мозаики. Она не знала, что, собственно, ожидала найти — но уж никак не это.

Девушка была ненамного старше ее: самое большее, пятнадцать. Однако взгляд зеленых глаз казался жестким и взрослым не по годам. На поясе у нее висел нож, и поскольку Тане не хотелось думать, чем это может обернуться, она заставила себя перевести взгляд на малютку на руках девушки.

Ребенок, не мигая, смотрел на нее. От того, что произошло дальше, внутри у Тани все похолодело от страха. Пока малыш разглядывал ее, его внешность начала изменяться. Кончики ушей удлинились и заострились, кожа приобрела зеленоватый оттенок. Глаза целиком налились чернотой и заблестели. Этот отталкивающий облик очень быстро исчез — но Таня не сомневалась, что видела его.

И рыжеволосая незнакомка тоже.

— Ты видела, — хрипло прошептала она.

Таня оторвала взгляд от создания в руках девушки и сглотнула.

— Просто не верится. Ты видела. Ты тоже можешь их видеть.

Между ними на миг возникло молчаливое взаимопонимание. Потом девушка прошептала:

— Ты обладаешь вторым зрением.

— Что ты делаешь здесь с этим ребенком?

— Хороший вопрос, — ответила девушка. — Садись. Я расскажу тебе свою историю. Уверена, тебя это заинтересует.

Часть первая

Фэйри, это чудо света, существуют, лишь пока есть те, кто может их видеть.

1

Она ощутила их присутствие в комнате еще до того, как проснулась.

Веки Тани затрепетали сами по себе — верный признак того, что неприятностей не избежать. Это и разбудило ее. Она чуть приоткрыла глаза. Как обычно, она по детской своей привычке спала, накрывшись одеялом с головой. Это было не очень удобно, но менять позу она не спешила — иначе они поймут, что она проснулась.

Таня продолжала лежать под душным одеялом, мечтая отбросить его и позволить проникающему сквозь окно легкому летнему ветерку омыть тело. Она лежала неподвижно, уговаривая себя, что видит сон; может, на самом деле их здесь вовсе и нет. Однако в глубине души знала, что они тут — так же уверенно, как то, что лишь она может их видеть.

Веки снова задергались. Даже сквозь одеяло она чувствовала их, ощущала, что воздух в комнате заряжен странной энергией и наполнен землистым запахом влажных листьев, грибов и созревших ягод — их запахом.

Тьму вспорол тихий голосок.

— Она спит. Разбудить?

Таня замерла в убежище из одеяла и простыней. У нее еще не сошли оставшиеся с прошлого раза синяки, фиолетовые и черные — так сильно ее щипали. И тыкали пальцами под ребра, аж дыхание перехватывало.

— Она не спит, — холодно, уверенно произнес второй голос. — Просто притворяется. Неважно. Я так люблю эти игры.

Последние остатки дремоты покинули ее. В этих словах чувствовалась угроза. Таня приготовилась скинуть одеяло, но внезапно оно стало ужасно тяжелым и с каждым мгновением становилось все тяжелее.

— Что происходит? Что вы делаете?

Она вцепилась в одеяло, неистово пытаясь скинуть его, но оно, казалось, обматывалось вокруг нее, точно кокон. Ей стало трудно дышать, но вот наконец она сумела освободить голову и глубоко вдохнуть прохладный ночной воздух. Облегчение, однако, длилось недолго — ровно до тех пор, пока она не заметила, что прикрывающий электрическую лампочку стеклянный плафон находится прямо перед ее лицом.

Внезапно до Тани дошло, почему одеяло казалось таким тяжелым. Она плавала в воздухе, в пяти футах над кроватью, и именно одеяло с простынями поддерживали ее.

— Опустите меня!

Медленно она начала переворачиваться в воздухе. Одеяло соскользнуло и упало на ковер. Таня в пижаме парила над постелью лицом вниз. Оставшись без одеяла, она почувствовала себя ужасно беззащитной. Откинула волосы с лица, осмотрела комнату, но разглядела во мраке лишь единственное живое существо — кошку, пушистую серую персидскую кошку, калачиком свернувшуюся на подоконнике. Кошка поднялась, одарила Таню высокомерным взглядом, повернулась спиной и уютно устроилась снова.

— Где вы? — дрожащим голосом спросила Таня. — Покажитесь!

Откуда-то рядом с постелью послышался противный смех. Таня почувствовала резкий толчок и, не успев сообразить, что происходит, сделала кувырок в воздухе, потом еще один и еще…

— Прекратите!

Как она ненавидела эти нотки отчаяния в собственном голосе!

Кувырканье прекратилось, и она встала на ноги — на потолке, вниз головой. Занавески вздымались под порывами ветра. Таня отвела взгляд от окна. Складывалось впечатление, что сила тяжести изменила направление только для нее. Кровь не приливала к голове, пижама не спадала, волосы по-прежнему рассыпались по спине.

Таня смирилась с поражением и уселась на потолке. Вот почему они приходят посреди ночи, она уже давно поняла это. Ночью она оказывалась целиком в их власти, в то время как днем их могли бы спугнуть взрослые, а она, как обычно, сказала бы, что это просто игра или трюк. Просто еще одна из множества «игр» и «трюков», в которые она «играла» годами.

Она не могла вспомнить точно, когда в первый раз увидела их. Они всегда были здесь. Она росла, без конца болтая сама с собой — так это выглядело в глазах родителей, поначалу забавляя их, а позже и тревожа. В раннем детстве она честно объясняла, что видит фэйри, — родители лишь понимающе улыбались.