Дмитрий Глуховский - Дневник учёного. Предыстория к мультфильму «9»

Я ему все рассказал. Попросил его ударить меня.

Он ответил, что, ударив меня, боится доставить мне облегчение. Ночевать у нас не стал.

Запись сорок пятая

Дом наш стоит чудом.

Иосиф вернулся. Просил прощения. Сказал, что я не виноват: в конце концов, я не создавал Машину такой. Да, мне тоже проще винить во всем Канцлера.

Вместе мы изучаем алхимический трактат. Иосиф сделал несколько интересных замечаний.

На улицу выйти нельзя. Бой гремит круглые сутки. Мы открыли прихожую для раненых. Внутрь их затаскивает врач из нашей местной клиники. От клиники и от всего прочего персонала остались только обожженные кирпичи и тлеющие головни.

Доктор даже под самым страшным огнем раз в час выползает наружу, находит бойцов, которые еще дышат, и на себе тащит к нам.

Аврора носится к колодцу за водой, помогает омывать раны, стирает кровавые тряпки… Запасы еды быстро приближаются к концу.

Петер и Пауль сидят со мной в подвале. Сами занимаются, читают школьные учебники… Они должны были пойти в первый класс этой осенью. Мечтали об этом, только и разговоров было, что о портфелях да карандашах. Когда теперь будут открыты школы? Никогда?

Запись сорок шестая

В короткое затишье листали с Иосифом трактат.

Сделали удивительное открытие: оказывается, душу можно разделять на частицы и анимировать ею не один, а несколько предметов, если предметы не очень большие. Например - небольшие тряпичные куклы, человечки из мешковины, о которых я тут уже писал.

Правда, они совсем примитивные… Их можно было бы усовершенствовать. Сделать им более удобные руки, хорошую оптику… Жаль, что с нами нет Конрада. Но я и сам кое-что могу.

Доктор говорит, некоторые из его пациентов идут на поправку. Но трое умерли прошлой ночью. Среди них маленькая девочка, не старше моих близнецов.

В угол нашего дома попал снаряд. Пауль и Петер были в тот момент наверху, их контузило и чудом не убило. Я бросился в комнату, схватил их, потащил в подвал… У обоих были белые, бескровные лица. Сразу и не сообразил, что это осыпалась штукатурка. После этого случая с ними произошла зловещая метаморфоза: они больше не плачут. И вообще не издают ни звука. Не отвечают на вопросы… Только смотрят на меня, моргают, смотрят… И глаза у них другие, не детские это глаза.

Аврора, узнав, чуть не лишилась рассудка.

«Я должна их защитить! Мои детки! Детки мои! Я защищу вас, пусть сама умру! Кровиночки мои!…»-она так сильно прижимала их к себе, что те чуть не задохнулись.

«Конечно, ты сумеешь защитить их от любой опасности»,-я накапал ей валерьяны втрое больше обычного. «Ну конечно, ты сможешь!»

Запись сорок седьмая

Прочли ещё кое-что интересное. Если отдаешь через Талисман душу сам, добровольно, то будто бы можно дарить ее тем, кто тебе дорог. Как бы объяснить?… Неважно. Надеюсь, мне никогда не придется прибегнуть к этому.

Но из подручных материалов я собираю одно описанное в трактате устройство. Теперь-то я знаю, как сделать его правильно, понимаю, в чем секрет.

Иосиф помогает мне. Похоже, он и впрямь решил остаться со мной до гробовой доски…

Начал шить из мешковины человечков - сначала двух одинаковых, чем-то похожих на моих любимых близнецов. Пауль и

Петер играют с этими куклами, когда я поднимаюсь наверх.

Пусть хоть это их отвлекает.

И лучше бы им не знать, зачем нужны эти куклы.

Запись сорок восьмая

Сквозь ад, что творится на нашей улице, прорвался черный броневик. Потребовали меня.

Я вышел. На пороге стоял огромный громила. Сгреб меня, прежде чем я успел попрощаться с семьей, и швырнул в машину.

Внутри сидел сам Канцлер.

Он был самоуверен и надменен. Он ни в чем не раскаивался. От меня ему нужно было одно - чтобы я отключил Машину.

«Неужели Вам не страшно от того, что Вы натворили?»-спросил его я.

«Я был простым механиком при твоем устройстве»,-бросил мне он.

«Но Вы же согласились кормить ее душами всех этих несчастных!»-сказал я.

«Это лучшее из всего, на что эти отбросы были пригодны!»-отрезал Канцлер. - «Довольно демагогии! Просто отключи ее, и все. А мир останется моим. Все равно в нем больше некому править!»

Громила - личный телохранитель Канцлера - вцепился в руль. Броневик помчался к Заводу.

Боже, что стало с моим городом! С Ратушной площадью… С Собором Всех Святых… А где же Дворец науки?… И трупы, везде трупы…

Канцлер знал тайный проезд в вотчину Машины. Остановившись у неприметного амбара, телохранитель выскочил, отпер замок, и автомобиль въехал в темный туннель.

«Я не уверен, что смогу остановить ее»,-осторожно сказал я. «Может быть, если вырвать у нее Артефакт…»

«Ты создал это чудовище, тебе его и усыплять»,-отрезал Канцлер. «В том мировом порядке, который оно хочет установить, нам всем уготована роль мясного скота. Лучше бы у тебя все получилось».

«Но не я выпаивал его кровью! Не я вскармливал душами людей!»-хотел крикнуть я. И не смог.

Взвизгнули тормоза и броневик встал. В свете фар были видны кишащие механические создания, похожие на пауков.

Они разбирали баррикады, которые кто-то тут возвел.

Пауки не проявляли агрессии. Похоже, им было на нас наплевать. Но проехать дальше автомобиль все равно не мог.

«Пойдем пешком»,-приказал Канцлер. «Мы уже почти в Главном цехе».

Мы выбрались из авто и, ступая прямо по мерзко скрежещущим паукам, двинулись вперед.

И вот - Главный цех. Никогда прежде, даже на самых мрачных средневековых картинах, не встречал я зрелища, больше похожего на Преисподнюю.

Через необъятный зал к раздувшейся до невероятных размеров Машине текла медленная река человеческих голов.

Связанные пленники тесно, плечом к плечу стояли на ленте конвейера. Когда они подплывали к Машине, та огромным манипулятором выхватывала очередную жертву, подносила ее к Талисману, который стал ее пастью, и выпивала из человека душу.

Тело падало на другой конвейер, уносивший его в пылающую доменную печь. На третьем конвейере ползли к выходу полуготовые роботы-убийцы, которых Машина, подкрепившись, продолжала строить.

Телохранитель Канцлера, казавшийся мне бесстрашным и даже бесчувственным человеком, при виде Машины потерял самообладание.

Прежде он шагал первым, прокладывая путь. Но теперь плелся позади, не спуская взгляда с орудующей Машины. В глазах его были ужас и тоска.

А Канцлер упорно тащил меня за собой на последнюю встречу к моему созданию, пока мы не остановились у самого подножия Машины.

Телохранителя к этой минуте уже буквально трясло, он еле держался, чтобы не броситься бежать.