Анна Инская - Верни нам мертвых

Не знаю, правда ли отец так думал или уговаривал себя. В его стране обычай велит с радостью следовать воле богов и не роптать. Ведь небожители мудры, они знают, куда ведут тебя.

Матушка спросила: как же он не хотел торговать? Ведь все люди юга — воины или торговцы, как все зайцы — серые или белые. Отец ответствовал, что просто одни воины и торговцы приходят в северные земли. А на самом деле и на юге есть разный люд. Там живут даже охотники и пастухи, как в наших краях. А отцовское ремесло было — игры. Он выучился играм и тем стал зарабатывать себе на жизнь. Но он играл не в варварские игры, не в "медведя — разяву", "пять пинков" или "лети-мой-топор". А в игры, обучающие мудрости. В южных городах высоко ценятся умеющие играть, там ведь ум важнее силы, и каждый ищет случая его отточить. В тех краях, если девушка не красавица, зато ловка в спорах и играх, она всегда найдет себе хорошего жениха. Красота ведь тускнеет с возрастом, а ум приобретает все больший блеск. И разумный юноша умением играть вполне может выбиться в люди. Овладев ремеслом игрока, мой отец смог уйти от торговцев и зажить сам по себе. К тому же, играя с образованными людьми и беседуя с ними за игрой, он обогатил свой ум многими знаниями. Рожденный в диких землях, мой отец любил вид морского простора и вольный ветер. Он нашел себе место в порту, там он играл с купцами и путешественниками, ждущими попутного ветра для отплытия. Отец был умелым игроком, за это звездочеты и взяли его на корабль. Он решил и нас выучить играть.

Игровых принадлежностей у отца с собой не было, но он сказал, что это не беда. Главное — знать правила. На обратной стороне оленьей шкуры отец нарисовал игровое поле. Велел нам принести мелких камней с берега ручья. Белые камушки сделал войском доброго царя, а темные — злого. Это было как сухопутная битва или морской бой, только на шкуре. Можно было играть и в невоенные игры: в полет орла, в трех богов и жрицу, в созвездия, в чудесные превращения и во многие другие игры. Сначала отец решил учить игре мою матушку, но с ней у него играть не получалось. Не было в ней страсти выигрывать. Отец устал ее раззадоривать и сказал, что проще из синицы сделать боевого петуха. Идир для игр был еще мал. Зато из меня игрок получился гордый и яростный. Я даже ночью обдумывала, как бы обыграть отца, да половчей! Отец сказал, что с такою страстью и хитростью в играх в его стране я бы не пропала, когда вырасту. С этакой девушкой даже царь вовек не соскучится! Но мне не хотелось жить в их стране. Отец напугал меня своими рассказами про коварцев и врагов небес. У нас дома были бедны, но люди добры.

Враги Солнца

Жило тогда наше племя на южном склоне Оленьей горы. Он открыт солнцу и защищен от северного ветра, и звери собираются там, когда зима захватывает власть над землей. Жили на южном склоне и горностаи, белые как снег, как утренняя звезда. Лишь кончик хвоста черный. Горностай — покровитель охотников. Это ловкий, быстрый и смелый зверек, он бросается даже на добычу, которая крупнее и сильнее его. Из почтения к своим братьям-горностаям наши охотники обычно не трогали их.

Но однажды зимой мы с братом пошли за хворостом и увидели мертвого горностая, задушенного петлей- ловушкой. Подошел незнакомый охотник, отогнал нас, забрал беднягу белого, чернохвостого. Небо и Солнце! Без разрешения старейшин нашего племени он охотился в нашем лесу! Это воровство, это против наших обычаев. Мы все рассказали родителям. Отец вдруг сильно встревожился. Стал расспрашивать нас, как незнакомец был вооружен. Потом собрался идти предупредить вождя. Мать хотела его отговорить:

— Да нашему вождю будет ног жалко за такими гоняться. Ведь ценности в шкурках горностая нету никакой. Они малы и непрочны. Из них шьют лишь одежду для малышей, тех, что еще ходить не умеют. Отсюда у стариков такое присловье: я уже на медведя ходил, когда ты еще горностаевые штаны мочил. Так старики заводят речь, когда собираются поучать нас, молодых.

Отец поведал ей, что в южных царствах за одну белоснежную шкурку горностая платят пять зерен жемчуга. Моряки плывут на север, не страшась льдов и бурь, чтобы привезти на торг этот драгоценный мех. Матушка удивилась:

— А зачем вам меховая одежда, если у вас зимы нет?

Засмеялся Исмон:

— Мех любят красавицы-южанки. Женщина, закутанная в мягкую пушистую накидку, вызывает страстное желание погладить ее, подобно тому, как ласкают ручного зверька. А нежный белый мех оттеняет златое сияние ее смуглой кожи и темный блеск струящихся по плечам завитков волос. Некогда с восторгом и вожделением смотрел я на женщин одетых в одежду, отороченную белоснежным мехом. О, как я молил богов даровать мне счастье хоть раз прикоснуться к одной из них!

— И что, они вняли твоим мольбам, да? — ревниво спросила Серая Белка.

— А как же! Послали мне целую жену в меховой куртке, меховой шапке, меховых рукавицах и меховых сапогах! С меховым одеялом в приданое. И сама бела, как горностай.

— А отчего ты тогда меня не гладишь, Исмон, а смотришь в огонь? — спросила Серая Белка.

Исмон ответил, что он тревожен. Берегись, если кто-то узнает, что у тебя есть что-то ценное… С такими мыслями отец пошел к вождю и сказал, что чужаки узнали про горностаев в наших лесах. И что, по словам его дочери, у пришельца были стрелы с железными наконечниками.

В наших дальних диких лесах железо знали только по имени, лишь слышали песни и предания о грозной славе его. Вождь спросил: что нам делать? Отец сказал: делать луки как у египетских воинов! Они не согнуты из ветки ивы, тиса или ясеня, как в наших северных лесах, а собраны из разных пород дерева, кости и рога, и укреплены сухожилиями животных. Такой лук бьет далеко и метко, и стрела пронзает даже железную броню.

Вождь от Исмона отмахнулся, как от болотного наваждения:

— Погубить нас хочешь? Наш покровитель, Лис-Охотник, запрещает нам осквернять себя иноземным оружием.

Исмон слышал уже про грозного Лиса от жены. Он долго размышлял, но не мог понять природу этого странного божества. Отчего оно охраняет свои владения от всего иноземного? Исмон пытался применить к этому науку логику — да видно над лисами логика власти не имеет. Потом он забыл об этом, решив, что нет на свете никаких волшебных лис, что это женское поверье. Оказалось, что не только женское.

Исмон спросил вождя:

— Если ты боишься Лиса-Охотника, отчего ты разрешил мне, иноземцу, жить в твоем племени?