Марина и Сергей Дяченко - Алена и Аспирин

Девочка стояла там, где он ее оставил. На футболку с надписью «Krakow. Learning to fly» уже упали — и продолжали падать — крупные капли крови из носа и почти невидимые капли слез.

Вот так и ловят идиотов, подумал Аспирин. Сидят в переходах с младенцами. Подсылают маленьких аленушек, а ты, считающий себя умным, на поверку оказываешься простаком и лохом…

За окном грохнуло так, что снова заверещали насколько машин у подъезда.

— Чего тебе от меня надо? — рявкнул Аспирин, пытаясь злостью вытеснить все другие чувства. — Дочка, да? От Любы из Первомайска? Да как твой язык поганый повернулся! Тварь ты брехливая! Пошла вон!

— Очень хорошо, — сказала девочка сдавленным от слез голосом. — Давай… я спущусь к тете Свете, скажу, что ты напился, избил меня и выгнал… Пусть хоть в каморке меня приютит…

У Аспирина пол качнулся под ногами. Несколько секунд он стоял, с ненавистью глядя в ее бледное, залитое слезами и кровью лицо, потом побрел в комнату и взял телефонную трубку.

Куда звонить? Кому звонить? Что объяснять?

В квартире сделалось темно, как поздним вечером. Аспирин, решившись, уже почти набрал ноль-два, когда вслед за очередным ударом грома послышался звонок в дверь.

Вискас вернулся?

А эта стерва стоит на кухне с разбитым носом, в футболке, испачканной кровью, стоит и ревет…

А вдруг это хозяева девчонки, те самые, что ее подослали?

Аспирин метнулся к двери и задвинул засов. Пусть у них дрель, пусть дубликаты ключей, пусть автоген, в конце концов — он успеет позвонить ноль-два и достать пистолет. Пусть приходят…

Звонок повторился. Аспирин, поднявшись на цыпочки, шарил рукой по верхней полке шкафа. Где?! Вот, вот он… пыльная рукоятка… давно не тренировался… Не ко времени, да и духу не всегда хватает — пистолет нелегальный, разрешения нет, купил сдуру…

Или не сдуру?

— Не открывай, — сказали у Аспирина за спиной. Он вдруг вспомнил — идиот! — что девчонка стоит и наблюдает за его манипуляциями, и если увидит оружие — стукнет ментам при первой же возможности: «Дяденьки милиционеры, у него ствол припрятан!».

Он быстро отдернул руку. Вытер о штаны. Девчонка прожженная — наверное, уже догадалась… «Дяденьки милиционеры, посмотрите у него на антресолях!»

Звонок прозвучал в третий раз — длинно и настойчиво. Что со мной стало за прошедшие сутки, подумал Аспирин. Я совсем слетел с катушек. Может, это пришел почтальон. Или консьержка тетя Света. Что такое есть в этой девчонке, что из-за нее я глупею: вместо того, чтобы поскорее выбраться из дерьма, все глубже в него забираюсь…

Он поднял стальной язычок, прикрывающий стеклышко «глазка», и тут же вообразил, как пришелец снаружи подносит к стеклышку дуло пистолета. Он мигнул; увидел искаженный линзами коридор и человеческую фигуру в двух шагах от двери. Уже хорошо — пластырем «глазок» не заклеили и ладонью не прикрыли, и лампу в коридоре не выкрутили…

Пришел незнакомый мужчина. Это все, что Аспирин смог определить.

— Кто там? — спросил он тоном человека, которого побеспокоили понапрасну.

— Я за вашей гостьей, — послышалось снаружи. — Она вам еще не надоела?

Аспирин оглянулся.

— Не открывай! — девчонка стояла в дверях кухни, прижимая к груди медведя, глядя на Аспирина снизу вверх. Она не боялась ни темной подворотни, ни наступающей шпаны, ни Вискаса с его угрозами, ни тем более Аспирина. Сейчас в ее голубых глазах был ужас.

— Я заберу у вас Алену, — сказали из-за двери. — Она совсем отбилась от рук, извините.

— Не открывай… — девчонка сгорбилась у дверного косяка. — Это он. Он меня нашел.

Вот и все, подумал Аспирин с угрюмым облегчением. Кто бы ни был этот пришелец, какие бы отношения ни связывали его и девчонку — приключение, кажется, подошло к концу, и завтра я поверю, что никакой Алены здесь не было.

Он отодвинул засов.

— Алеша, — сказала девчонка глухо. — Не только ради меня… Не открывай, пожалуйста. Он не войдет, пока сам ты его не впустишь.

Аспирин щелкнул верхним замком. Он боялся, что девчонка повиснет на нем, начнет рыдать и клянчить, но она стояла, как приклеенная, в дверях кухни, и только ниже и ниже сгибалась, будто у нее болел живот.

Может, это ловушка, неуверенно подумал Аспирин. Может, они сговорились? Может, они только и ждут, чтобы я открыл дверь?

— Кто вы такой? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал начальственно.

— Вам паспорт показать? — за дверью послышался смешок.

— Покажите, — предложил Аспирин. — Я хочу знать, кто вы такой, кем вы приходитесь этой девочке, и почему вы не смотрите, как следует, за ребенком… вы ее отец?

— Алексей Игоревич, вас это в самом деле волнует?

Аспирин снова посмотрел в глазок. Пришелец ухмылялся.

— Не открывай, — прошептала Алена, сползая вниз по дверному косяку. — Пожалуйста…

Она выглядела плохо. Нос и губы в засохшей крови, лицо бледное, в глазах паника, под глазами круги. Вряд ли так можно притворяться.

— Откуда вы меня знаете? — спросил Аспирин. — Впрочем, не важно… Девочка не хочет с вами идти. Я звоню в милицию.

— Да что вы как попугай, — устало сказали снаружи. — Надеялись бы, что поможет — пять раз бы уже позвонили.

Он был прав. Аспирину стало стыдно.

Я хозяин в своей квартире, сказал он себе и расправил плечи. Какого черта я должен чего-то бояться, стесняться, дрожать, как пенсионерка? Я мужчина, я в своем праве. Вокруг соседи, внизу консьержка…

— Чего ты трясешься? — грубо спросил он девчонку. — Не хочешь с ним идти — и не пойдешь. Только объясни мне, наконец-то, кто он такой!

Девочка слабо помотала головой.

— Так и будем через дверь разговаривать? — спросили снаружи.

Аспирин сжал зубы и щелкнул нижним замком. Открыл дверь — рывком, демонстрируя, что ничего не боится.

Пришелец все так же стоял посреди коридора. Он был высок, выше Аспирина, в сером свитере грубой ручной вязки и камуфляжных штанах. Секунду спустя, когда гость шагнул через порог, Аспирин увидел, что он без обуви. На кафельном полу прихожей отпечатались один за другим мокрые следы узких босых ступней.

— Мир этому дому, — заметил пришелец, оглядываясь и будто бы не замечая ни хозяина, ни сидящей на полу девочки.

В подтверждение его слов за окном сверкнуло и грохнуло ярче и громче прежнего. Аспирин невольно вздрогнул.

Пришелец повернул голову, наконец-то удостаивая хозяина прямого взгляда. Чекист, подумал Аспирин. Или очень крутой пахан. У незваного гостя были голубые с прозеленью глаза, холодные, безучастные и одновременно цепкие; Аспирину неизвестно зачем пришло на память слово «кишкодер». А ведь не отдам ему девчонку, подумал он, и живот его подобрался сам собой. Лучше подкину ментам, лучше выброшу на вокзале… Ему не отдам; приняв решение, Аспирин вдруг понял, что дерьмо, в котором он барахтался последние сутки, поднялось выше ватерлинии и вот-вот хлынет в иллюминаторы.