Кэтрин Ласки - Ханна

Ханна притихла.

— Нет… просто я знаю, где мне хорошо, где я чувствую себя как дома. У моря.

— У любого моря? — поинтересовалась миссис Ларкин.

— А их много? — удивилась Ханна.

— Ну конечно же, милочка! Но ближе всего к нам Атлантический океан.

— Он подойдёт, — только и сказала девочка.

Миссис Ларкин с любопытством посмотрела на неё и рассмеялась.

— Что ж, я рада, что тебе не придётся далеко уезжать, чтобы найти себе море по душе.

— Они все мне по душе. Они все правильные.

— Правильные? — переспросила миссис Ларкин. Ханна пожала плечами и ничего не ответила.

Женщина с тёплой улыбкой потянулась через стол и погладила Ханну по руке.

— Для тебя всё только начинается, милочка. Если захочешь — достигнешь и небес. Хотя, возможно, лучше сказать, моря. — Миссис Ларкин весело засмеялась, а Ханна тихо улыбнулась сама себе и потрогала мешочек сквозь лиф платья.

Ханна посмотрела на Часовую башню. Стрелки показывали двадцать пять минут девятого. По пути на собеседование в Бикон-Хилл она сделала крюк, чтобы пройти мимо порта. В доме номер восемнадцать по Луисбург-сквер её ждали к девяти, но девочка решила, что явится на пять минут раньше. Это произведёт хорошее впечатление. Проворство — необходимое качество для служанки.

Миссис Ларкин дала Ханне книжку о том, как полагается вести себя прислуге — от судомоек до дворецких. Ханна почти наизусть её выучила. Чаще всего она перечитывала раздел о том, за что служанок увольняют. Причины были довольно ясны — все они, от пьянства до воровства, перечислялись под заглавием «Недопустимое поведение».

В основном девочка понимала их суть и знала, что таких прегрешений легко избежать, но один короткий абзац её испугал. Автор книжки, миссис Клермонт, писала: «Разумеется, если служанка ведёт себя необычно или эксцентрично либо по той или иной причине её присутствие в доме представляется неподходящим, допустимо прервать с ней трудовые отношения. Как правило, в подобных случаях служанке выплачивается выходное пособие».

Выплачивается пособие или не выплачивается, но слово «прервать» было жестоко и недвусмысленно. Ханна знала, что это значит: уволить, выгнать, выбросить прочь. А она не могла допустить, чтобы её выбросили прочь. Потому что теперь это могло означать, что ей придётся уехать далеко-далеко из Бостона. Туда, где нет солёного морского воздуха.

4

ДОМ НОМЕР ВОСЕМНАДЦАТЬ ПО ЛУИСБУРГ-СКВЕР

Ханна поднялась по крутому кирпичному тротуару Маунт-Вернон-стрит. Эта улица шла вдоль западной стороны площади Луисбург-сквер, у самой вершины холма, давшего название району Бикон-Хилл. Четыре ряда величественных домов из красного кирпича окружали зелёный парк, огороженный забором. Миссис Ларкин сказала Ханне, что дом номер восемнадцать будет третьим справа у дальнего края парка. Девочка остановилась и отсчитала три дома. Номер восемнадцать мало чем отличался от соседних зданий. Вид у этих домов был неприятно суровый: фасады без отделки, ряды тёмно-зелёных ставней, казавшихся почти чёрными. Ханна невольно вспомнила зловещие слова из книжки миссис Клермонт: «Разумеется, если служанка ведёт себя необычно или эксцентрично либо по той или иной причине её присутствие в доме представляется неподходящим, допустимо прервать с ней трудовые отношения. Как правило, в подобных случаях служанке выплачивается выходное пособие». «Я обязательно им подойду!» — сказала себе девочка и решительно направилась по дорожке к парадному входу дома номер восемнадцать.

Ханне понравилось, что это оказалось одно из немногих зданий с полукруглым фасадом — так дом выглядел более гостеприимным. Как при всех домах на площади, при доме номер восемнадцать имелся небольшой двор с низкой чугунной оградой. Посреди двора росло дерево. Листьев на нем ещё не было, но уже виднелись почки, налившиеся в ожидании весны, хотя до начала марта оставалась ещё неделя.

В центре двери дома номер восемнадцать красовалась отполированная до блеска латунная львиная голова, державшая в пасти большую букву «Х». Ханна взялась за букву и постучала ею по пластине дверного молотка, тоже с буквой «Х». Девочка подождала около минуты, но никто не открыл. Она постучала ещё раз, посильнее. И снова ничего. Ханна прислонилась к тяжёлой резной двери и прижалась к ней ухом, пытаясь расслышать, что происходит в доме. В это мгновение дверь с громким скрипом отворилась, и девочка, потеряв равновесие, уткнулась во что-то твёрдое.

— Ай! Ох! Простите, я не хотела…

— Надеюсь, что не хотели… Но, ради всего святого…

«О нет! Как я могла позабыть? Чёрный ход!» — пронзила сознание Ханны запоздалая догадка. Разве не прочла она в книжке, которую дала ей миссис Ларкин, что прислуга должна всегда пользоваться чёрным ходом с задней стороны дома? В первые же десять секунд, ещё не войдя в дом, Ханна успела опозориться. На ум ей пришли десятки слов: «ненормальная», «странная», «чужеродная»… «Да, не зря меня так называли, — подумала она. — Мне теперь хоть вывеску на шею вешай: „Ненормальная девочка пытается поступить на службу в дом по Луисбург-сквер“!».

Чрезвычайно высокий джентльмен отряхнул свой двубортный сюртук. Латунные пуговки на нём были так же тщательно отполированы, как дверной молоток, и так же украшены буквой «Х».

— Ах, мистер Хоули, я прошу прощения!

— Я не мистер Хоули, — сказал джентльмен, подчеркнув слово «не». — Я дворецкий, а вы, полагаю, та самая девушка, которую прислали из приюта.

— Да-да, Ханна Альбери. — Она протянула было руку, но вовремя поняла, что этого делать не стоит, и быстро сунула её обратно в карман. — Я собиралась войти с чёрного хода.

— Собирались? Почему же тогда вы постучали в парадную дверь?

— Я… я… похоже, я перепутала.

— Перепутали парадную дверь с чёрным ходом? Боже мой! Ну что ж, попробуйте ещё раз. — С этими словами дворецкий взял Ханну за плечи, развернул и вывел наружу через ворота.

— На углу повернёте налево. Потом ещё раз налево, к служебному подъезду. Откроете калитку с номером восемнадцать, пройдёте через задний двор и постучите в заднюю дверь. Флорри встретит вас, проводит ко мне, и мы начнём сначала, как полагается.

Ханна последовала его указаниям. На бочках и ларях в тесном заднем дворе был выведен краской только номер «18» — никаких букв «Х». Молотка на двери не было, так что девочка громко постучала кулаком. Тут же послышались шаги, и дверь распахнулась.

— Я про тебя уже всё слышала. Меня зовут Флорри. Ох, как здорово! — улыбнулась Ханне девочка с копной чёрных кудрей. На щеках у неё горел яркий румянец. — Пошли со мной. С мистером Марстоном чуть припадок не случился!