Джо Аберкромби - Красная Страна

— Генерал Коска, — Наставник Пайк, глава Инквизиции его Августейшего Величества в Старикленде и самый могущественный человек на пятьсот миль, спешился первым. Его лицо было обожжено до неузнаваемости, глаза темнели на пятнистой розовой маске, уголок рта кривился кверху, что было улыбкой или последствием огня. Дюжина его массивных Практиков в черной одежде, в масках, ощетинившихся оружием, бдительно распределились вокруг руин.

Коска неустрашенно скалился на долину перед тлеющим городом.

— Я вижу, Малкова горит.

— Лучше пусть горит в руках Союза, чем процветает под пятой повстанцев, — сказал, спешившись, Инквизитор Лорсен: высокий и сухопарый, его глаза светились рвением. Темпл завидовал ему в этом. Чувствовать себя уверенным в правоте, неважно, в каких мерзостях принимаешь участие.

— Точно, — сказал Коска. — Настроение, с которым жители без сомнения полностью согласны! Сержанта Дружелюбного вы знаете, а это мастер Темпл, нотариус моей компании.

Генерал Бринт спешился последним, это ему удавалось значительно труднее с тех пор, как он потерял большую часть руки в битве под Осрунгом, вместе со всем чувством юмора; он носил левый рукав алого мундира сложенным и пришитым к плечу.

— Значит, вы готовы к юридическим спорам, — сказал он, подтягивая ремень и глядя на Темпла, будто тот был утренней телегой с зачумленными.

— Хорошее оружие — вторая вещь, необходимая наемнику. — Коска по-отечески похлопал Темпла по плечу. — Первая — хороший юридический совет.

— На каком месте отсутствие угрызений совести?

— На пятом, — сказал Темпл. — Сразу за короткой памятью и остроумием.

Наставник Пайк рассматривал Сворбрека, все еще карябавшего заметки.

— А что советует вам этот человек?

— Это Спиллион Сворбрек, мой биограф.

— Не более чем скромный рассказчик! — Сворбрек вычурно поклонился Наставнику. — Хотя, признаюсь, моя проза заставляла людей рыдать.

— В хорошем смысле? — спросил Темпл.

Сочинитель, если и услышал, был слишком занят самовосхвалением, чтобы отвечать.

— Я пишу истории о героизме и приключениях, чтобы воодушевлять граждан Союза! Сейчас они широко распространяются посредством чудес нового печатного пресса Римальди. Возможно, вы слышали о моих «Рассказах о Гароде Великом» в пяти томах? — Тишина. — В которых я разрабатываю легендарное величие начала Союза? — Тишина. — Или восьмитомное продолжение, «Жизнь Казимира, Героя Англанда»? — Тишина. — В котором я показываю зеркало прошлых триумфов, обнажая моральный упадок наших дней?

— Нет. — Расплавленное лицо Пайка не выдало никаких эмоций.

— Я пошлю вам копии, Наставник!

— Можно использовать их, чтобы выбивать признания из заключенных, — прошептал Темпл себе под нос.

— Не беспокойтесь, — сказал Пайк.

— Никаких беспокойств! Генерал Коска позволил мне сопровождать его в последней кампании, пока он рассказывает детали его очаровательной карьеры солдата удачи! Я собираюсь сделать его предметом моей самой выдающейся на данный момент работы!

Эхо слов Сворбрека стихло в сокрушающей тишине.

— Уберите этого человека с глаз долой, — сказал Пайк. — Его манера выражаться меня раздражает.

Сворбрек убрался с холма почти с безрассудной скоростью, сопровождаемый двумя Практиками. Коска продолжил без малейшего намека на смущение.

— Генерал Бринт! — и он схватил оставшуюся руку генерала обоими своими. — Как я понимаю, вы имеете некоторое беспокойство насчет нашего участия в штурме…

— Отсутствие его, вот что беспокоило меня! — Отрезал Бринт, освобождая пальцы.

Коска сложил губы с видом оскорбленной невинности.

— Вы считаете, что мы действовали не согласно нашим контрактным обязательствам?

— Вы действовали не согласно понятиям чести, приличий, профессионализма…

— Не помню упоминаний о них в контракте, — сказал Темпл.

— Вам было приказано атаковать! Ваше отсутствие стоило жизней нескольким моим людям, одному личному другу!

Коска лениво махнул рукой, словно личный друг — эфемерность, которую вряд ли стоит вносить во взрослую дискуссию.

— Мы были заняты здесь, Генерал Бринт, весьма жарко.

— Бескровным обменом стрелами!

— Вы говорите так, словно кровавый обмен был бы предпочтительней. — Темпл протянул руку Дружелюбному. Сержант достал контракт из внутреннего кармана. — Параграф восемь, полагаю. — Он быстро нашел нужное место и представил его в доказательство. — Технически, обмен летящими предметами входит в обязательства. Каждый член Компании фактически заслужил премию за результат.

Бринт выглядел бледным.

— Еще и премию? Несмотря на тот факт, что ни один человек не был ранен.

Коска прочистил горло.

— У нас были случаи дизентерии.

— Это шутка?

— Не для тех, кто страдает от разрушительных действий дизентерии, уверяю!

— Параграф девятнадцать… — Бумага хрустела, пока Темпл листал плотно исписанный документ. — «Всякий человек, приведенный болезнью в состояние неактивности во время исполнения его контрактных обязательств, рассматривается как потеря Компании». Следовательно, последующая оплата — вознаграждение за потери. Не упоминая тех пленников, что мы захватили и доставили…

— Все сводится к деньгам, не так ли?

Коска так сильно пожал плечами, что его позолоченные эполеты коснулись мочек уха.

— К чему еще это может сводиться? Мы наемники. Лучшие мотивы мы оставляем лучшим людям.

Бринт глазел на Темпла, определенно в ярости.

— Ты наверное доволен своими увертками, ты, гуркский червь.

— Вы были счастливы поставить свою подпись под условиями соглашения, генерал. — Темпл перевернул последнюю страницу, чтобы продемонстрировать аккуратную подпись Бринта. — Мое удовольствие или неудовольствие не входит в предмет договора. Как и мои увертки. И я в целом согласен быть наполовину Дагосцем, наполовину Стририйцем, раз вы выводите мою родословную…

— Ты черномазый ублюдок шлюхи.

Темпл лишь улыбнулся.

— Моя мать никогда не стыдилась своей профессии, с чего бы стыдиться мне?

Генерал уставился на Наставника Пайка, который присел на покрытый лишайником кусок стены, достал корку хлеба и пытался легкими чмокающими звуками приманить птиц с осыпающихся руин.

— Я так понимаю, вы одобряете этот узаконенный бандитизм, Наставник? Эту договорную трусость, эту возмутительную…

— Генерал Бринт. — Голос Пайка был мягким, но в нем было что-то скрипящее, что, как движение ржавых петель, вызывало напряженную тишину. — Мы все признательны за усердие, продемонстрированное вами и вашими людьми. Но война окончена. Мы победили. — Он бросил несколько крошек в траву, и смотрел, как мелкая птичка спрыгнула и стала клевать. — Не время выискивать, кто и что сделал. Вы подписали контракт. Мы выполним его. Мы не варвары.