Дмитрий Емец - Первый эйдос

Меф привык уже к его способности считывать мысли, хотя и остерегался ее.

– С ощущениями та же история. Порой бывает, что гостя тут убивают, сносят ему голову ударом сзади, а он узнает об этом лишь через минуту… Потусторонний мир все же. Душа и тело здесь существуют хотя и рядом, но независимо друг от друга, – подумав, добавил мечник.

Мошкин остановился и с тревогой уставился на что-то. Справа, примерно на уровне лица, Меф увидел прорубленное в скале отверстие. Из отверстия доносились рокот огромной толпы, отдаленные вопли, всхлипы. Буслаев осторожно заглянул. Взгляд его зацепил край пещеры. По ее дну, точно песчаные волны, прокатывались людские толпы. Серые клубки, состоящие из тысяч и тысяч людей, едва различимые сверху, сталкивались и рассыпались.

Ноздри у Наты хищно раздулись.

– Что это? – спросила она.

– А… здесь держат истеричек. Их давно бы сплавили в Нижний Тартар, чтобы не вопили, но они нужны, чтобы накладывать бешенство на вновь выкованное оружие. Лучше тут не задерживаться, а то накрутят еще перед боем! – небрежно сказал Арей.

Он даже не заглянул в отдушину.

После очередного поворота тропа расширилась, и Меф увидел внизу, метрах в ста, долину. Долина была круглой или, скорее, овальной формы, будто чудовищной мощи кулак, ударив с небес, продавил в сплошной скале глубокое вертикальное отверстие.

Спускаясь по выбитым в камне ступеням, Меф заметил небольшую, пестро наряженную толпу. По аналогии с недавно увиденным он прикинул, не состоит ли она из сбежавших истериков и истеричек, но почти сразу понял, что ошибся. Нарядная толпа была окружена плотной цепью стражей из личной гвардии Лигула. Кроме внутренней цепи, была еще одна, внешняя, более редкая.

Стражи этой цепи сидели верхом на драконах с головами стервятников, когтистыми, как у гандхарвов, лапами и длинным, тонким хвостом. Драконы были неподвижны. Лишь красный, цепкий зрачок сужался, отмечая все вокруг, и край хвоста царапал скалы. Задержав на них взгляд, Меф решил, что ужас рождает не тот, кто велик и страшен, но тот, в ком много сосредоточенной ненависти.

«А я-то думал, только Депресняк у нас такой «красивый», – подумал Меф. Сейчас же выходило, что Депресняк был еще лапочка.

Они подошли ближе. В толпе стражей Меф различил несколько знакомых лиц, но куда больше было тех, кого он видел впервые. Начальник Канцелярии расположился на возвышении в кресле с высокой спинкой. Кресло, как оценил Меф, было двусмысленное. С одной стороны кресло, а с другой, если хорошо приглядеться, трон. Все зависело от воображения и степени подобострастия тех, кто подходил к Лигулу, чтобы поприветствовать его или поцеловать туфлю. Большая часть собравшихся все же предпочитала воспринимать кресло Лигула как трон. Не потому ли столько глаз теперь испытующе косились на Мефодия? «Интересно, как щенок относится к тому, что на его престоле сидит наместник?» – читалось во всех этих маслянистых глазках.

Гервег, молодой секретарь Лигула, с ложно-скромным видом сидел на верхней ступеньке трона. По его губам скользила порой улыбка, которая должна была объяснить бонзам мрака, кто на самом деле главный в этом лягушатнике. Однако опытные бонзы не завидовали Гервегу. Находиться слишкомблизко к начальству опасно, как опасно пытаться оседлать солнце. Кто знает, что будет завтра? Не вспорхнет ли отрубленная голова бывшего фаворита на шест?

Дистанция – вот что правит миром. Лучше держаться рядом, но не слишком близко – такая позиция устойчивее. И спишь спокойно, и просыпаешься в своей постельке. Эта мысль читалась на всяком лице бывалого стража.

Возле Лигула, справа от его двусмысленного кресла, стояла высокая девушка. Алое платье подчеркивало матовую бледность лица. Только пухлые губы пунцовели кровавым росчерком.

– Кто это? – быстро спросил Меф у Улиты.

– Прасковья, воспитанница Лигула, – шепнула ведьма.

– У Лигула есть воспитанница? – не поверил Меф.

В его представлении глава Канцелярии мрака был не из тех, кто берет на попечение сироток.

– Двенадцать лет назад он принес ее ребенком из Верхнего Мира. С тех пор она ни разу не видела солнца. Это первый человеческий ребенок, воспитанный в Тартаре, – сказала Улита.

– Она странная. И смотрит непонятно.

– Я думаю. Вы первые люди, кого она видит, если не считать меня. Ну первые живые, во всяком случае.

– Двенадцать лет назад? Она выглядит старше двенадцати, – задумчиво сказал Меф.

Он не мог оторвать от нее взгляд. В зыбком свете Тартара воспитанница Лигула была похожа на черту, смело проведенную алой тушью. Улита понимающе улыбнулась. «Тут и без девчонки есть о ком спросить, а ты спрашиваешь о ней!» – говорила ее улыбка.

– Ребенком не означает младенцем. Думаю, она примерно твоя ровесница. Теперь ты счастлив? – ехидно поинтересовалась ведьма.

Меф хотел посоветовать Улите лечиться, но не успел. Стражи расступились, пропуская гостей к Лигулу. Горбун встал и приветствовал их ласковой улыбкой. Во всяком случае, так летописец занес в хроники мрака. На деле же горбун осклабился и, кивнув, отделился от кресла примерно на толщину тетрадного листа. Хотя для тех, кто хорошо знал Лигула, и это уже было знаком. Немедленно около двадцати подхалимов налетели со всех сторон и стали сдувать с Мефа пылинки. Остальные, в том числе Арей, оказались оттесненными разряженной толпой. Чьи-то липкие губы мазнули Буслаева по щеке, пальцы коснулись шеи, подобострастные руки сдавили рукав.

«А ведь моргни им Лигул, они с куда большим удовольствием разодрали бы меня зубами», – подумал Меф.

Кто-то, не пробившийся к нему спереди, сдуру попытался вытянуть из ножен висевший за плечами меч Буслаева. Меф услышал короткий крик, но так и не понял, насколько суровой была месть. Клинок Древнира не терпел чужих прикосновений. Даже Арей никогда не касался его иначе, чем лезвием собственного двуручника.

Лишь когда Лигул нетерпеливо махнул рукой, толпившиеся вокруг Буслаева стражи схлынули. Меф тупо уставился на свои обмусоленные ботинки, сохранившие влажные следы чьих-то губ. Лигул тоже заметил след поцелуя на ботинке и досадливо дернул головой. Видно, подхалим, покусившийся на ботиночки, переусердствовал. Ботинок полагалось целовать только владыке.

– Вот и он, мальчик-с-кровоточащими-волосами! И как первое впечатление от Тартара? – спросил Лигул быстрым, выплевывающим слова голосом.

Меф уже понял, что вопрос про впечатления ему здесь будут задавать часто. Надо придумать что-то универсальное, чтобы не заморачиваться.

– Впечатление впечатляет, – ответил он кратко, про себя же подумал: «Эта сволочь пыталась отравить Дафну».