Дуглас Брайан - Дочь друидов

Туризинд давно забыл о существовании Эдреда. Они крупно поссорились тогда, и тот ушел. Повздорили из-за добычи или из-за женщины, Туризинд не помнил причины.

Палач больше не обращал на Туризинда никакого внимания – он был целиком и полностью поглощен Эдредом. Тот выглядел по-детски растерянным, как будто не мог понять – как это вышло, что с ним произошел столь странный казус. Потом вдруг Эдред перевел взгляд вниз, на петлю, и пронзительно, тонко закричал, широко раскрыв глаза.

– Ну, ну, – успокоительно молвил ему палач, – как ты можешь? Стыдно! Ты ведь половину жизни имел дело со смертью. Ты убивал – теперь ты умрешь.

Эдред не слушал, он вырывался из рук державших его солдат и кричал, едва успевая переводя дух, кричал непрерывно…

Туризинд громко произнес:

– Молчать!

Услышав знакомый голос – голос из прошлого, Эдред замолчал. В наступившей тишине Туризинд продолжал:

– Молчать! Веди себя достойно, Эдред! Если мы сейчас умрем – пусть те, внизу, видят это…

– Ты тоже здесь, – выдохнул Эдред и потянулся к Туризинду.

Стражники остановили его. Палач произнес: «Вот и хорошо» и, приподнявшись на цыпочки, заботливо накинул петлю Эдреду на шею. Взревели трубы, их медные тела ослепительно сверкнули на солнце.

Затем Эдред полетел вниз. Веревка натянулась, закрутилась, несколько раз судорожно шевельнулся закрепленный на зубце конец – а затем все стихло. Снизу донесся громкий рев: горожане видели казнь и приветствовали ее.

Туризинд понял, что наступает его черед. Он глянул на синее, издевательски-яркое небо и сглотнул. Между тем палач весело подмигнул ему. Стражники бесцеремонно подтолкнули Туризинда к лестнице. Он споткнулся, потому что не понял, чего они от него добиваются. Им пришлось несколько раз огреть его по спине, прежде чем до Туризинда дошло: они требуют, чтобы он спустился обратно во двор.

Сегодня его не убьют. Его водили на стену лишь для того, чтобы показать ему казнь Эдреда.

И только после того, как Туризинд очутился во дворе, у него подогнулись колени. Ему пришлось прислониться к лестнице, чтобы не осесть на землю.

Стражники смотрели на него и, посмеивались. Он услышал чей-то голос:

– Убивать людей ударом в спину – это он может, а как самому помереть – тут уж сразу слезы и страхи…

Другой голос с невыразимым презрением подхватил:

– Одно слово – бандит!

Глава четвертая

После казни Эдреда, Туризинд несколько дней оставался в своей комнате. Еду и питье ему приносили, пока он спал. Почти наверняка в питье было снотворное зелье, потому что спал он очень крепко и никогда не слышал, как открывается дверь его тюрьмы и появляется стражник. Должно быть, несмотря на цепи, в которые был закован узник, они продолжали испытывать страх перед ним.

Господин Имбор – неразговорчивый врач – появлялся еще один раз, чтобы осмотреть узника и переменить повязки. Судя по всему, он был весьма доволен ходом лечения. Впрочем, своими наблюдениями врач с пациентом никак не делился. Вообще, судя по поведению господина Имбора, его занимала исключительно телесная составляющая Туризинда, в то время как моральное состояние пленника нимало не занимало лекаря. Что ж, оно и понятно, если учесть, что Имбору приходилось ставить на ноги самых закоренелых преступников – и зачастую только для того, чтобы они могли выдержать дальнейшие пытки или хорошо выглядели во время казни.

Туризинд терялся в догадках. Расспрашивать своих тюремщиков он не имел возможности, к тому же те почти не показывались в поле зрения. Предположение, одно страшнее другого, теснились в голове Туризинда.

Последнее было связано со сплетнями касательно того, что герцог время от времени продает преступников из камеры смертников за реку Коротас, в Зингару, в небольшое княжество Дарантазий, затерянное в Рабирийских горах. По слухам, там в ходу самая страшная черная магия, и постоянно требуются для жертвоприношений живые люди. Впрочем, это только слухи…

Туризинд пытался одергивать себя, но мысли одна кошмарней другой посещали его с назойливостью бедных родственников. Как многие из тех, кто избрал себе ремесло наемника, Туризинд был суеверен. Он боялся привидений, его страшило всё, что связано с высшей магией (на какое-нибудь обычное заклинание, вроде заклятья невидимости оружия, этот страх, естественно, не распространялся). Как и его солдаты, Туризинд предпочитал не иметь дел с тем, чего не мог объяснить.

А сейчас самым необъяснимым было для него поведение его стражников.

Туризинд утратил счет времени. Он предполагал, что провел взаперти приблизительно полмесяца. Он даже понял, когда ему перестали давать снотворное: в последние четыре дня. Он стал хуже спать, и кошмарные сны вернулись.

Кроме того, теперь Туризинд. время от времени видел стражника, приносящего ему еду. Впрочем, тот входил без боязни, поскольку преступник был прикован к стене: еще одна цепь, обхватывающая лодыжку и прикрепленная к кольцу в стене, появилась однажды ночью, когда пленник еще крепко спал.

Следующее приключение ждало пленника на двадцать пятые сутки сидения в комнате.

На сей раз Туризинда не стали выводить во двор: по ходу внутри крепостной стены его доставили в полутемные покои, где горели масляные лампы. Теряясь в полумраке, в кресле с высокой спинкой восседал какой-то рослый человек. Туризинд почти не видел его лица. Вооруженные стражи стояли справа и слева от кресла.

На столе перед важным господином в кресле находились письменные приборы, а также кинжал и большой хрустальный шар. Туризинд с опаской поглядывал на шар. Бывший наемник не мог бы утверждать, что он «чует запах магии за десять шагов», как говаривал один из его солдат; но, тем не менее, нечто нехорошее в этой комнате явно имелось.

Помимо человека в кресле и стражей там находился еще кто-то, но он терялся в глубокой тени. Кажется, он даже не стоял, а сидел на низенькой скамеечке или же скорчился на коленях. Во всяком случае, он был очень маленьким.

Туризинд остановился в дверях. Его подтолкнули, чтобы он прошел дальше, и он повиновался. Ни палача, ни доктора в комнате не было, и это также встревожило Туризинда. Странно, но палач действовал на него успокаивающе. Палач был понятен, человек в высоком кресле – нет.

– Оставьте нас, – приказал сидящий за столом господин.

Тюремные стражи повернулись и вышли. Другие – видимо, личная охрана человека в кресле, – даже не пошевелились. Привыкли, надо полагать, к подобным сценам, подумал Туризинд.