Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцгерцог

— Где наш новый управитель? — потребовал я.

— Артур Шницлер? — переспросил он на всякий случай. — Он везде. В смысле, может быть везде. Здесь довольно странное сообщение между… между этажами, помещениями. Я даже не пытался разбираться. Принимаю, как должное. Велите позвать?

— Да, — отрубил я. — Пусть явится ко мне в покои.

Шницлер явился на удивление быстро, едва ли не быстрее, чем я вошел, и бросил на стол перчатки. Собранный, настороженный, с недоверчивым взглядом выпуклых глаз, он поклонился от двери и остался в таком положении.

Я сказал нетерпеливо:

— Давай без особых церемоний. И не прибавляй к каждому слову «ваша светлость», это вдвое сократит разговор. Итак, что скажешь о своей новой должности?

Он выпрямился, взгляд острый, развел руками, но только слегка, в присутствии высоких особ нижестоящие не должны позволять себе размашистые жесты.

— Ваша свет… простите, но я и раньше делал все то же самое. Томас Кемпбелл вел дела герцога умело… Я хочу сказать, хорошо подбирал помощников. Они все и делали, а он лишь…

— Занимался темными делишками, — прервал я жестко. — Как я понимаю, ты всех полезных оставил на месте?

Он ответил с поклоном:

— Зачем терять натасканных и умеющих, а брать новичков, которых еще неизвестно, научишь ли? Все работают, ваша грозная слава никому не позволит лентяйничать. Налоги собираются, кузнец вернулся к работе, некоторых слуг я заменил, разницы не заметите…

— Как с хозяйствами вне замка? — потребовал я.

Он вздрогнул, сказал торопливо:

— Тоже… стараюсь. Там были трудности, Кемпбелла знали больше, а меня пока мало кто слушает…

Я потребовал:

— Почему?

Он смущенно развел руками.

— Приказывать и распоряжаться я могу хорошо, но с отдаленными хозяйствами нужно еще поставить себя. А это у меня получается пока плохо.

— Ты должен научиться говорить с людьми, — сказал я наставительно, — одной твоей должности и моей тени за спиной недостаточно.

Он сказал тоскливо:

— Да знаю, ваша… простите!… Скажу откровенно, я уже начал запираться в комнатке и произносить речи!.. Словно бы перед большой толпой. Там вроде бы получается, но когда выйду даже на деревенскую площадь перед крестьянами…

— Постой, — переспросил я. — В той комнатке тебя кто слушает?

— Только я, — ответил он. — Сам перед собой и произношу.

— Тогда понятно, — сказал я. — Эх, Артур… одно дело, когда успешно втолковываешь что-то тому дураку, другое — когда людям! Народ не из таких дураков, что тебя слушает в одиночестве. Там всякие.

Он тяжело вздохнул.

— Значит, все зря?

— Говори с живыми, — посоветовал я. — Говорят же, уча других, и сам учишься. А попросту: или их поднимешь до понимания, либо сам опустишься… что произойдет скорее, так как у нас у всех мозги стремятся закиснуть или засохнуть. Ладно, я сейчас еще раз объеду свои владения. Подготовь список проблем, которые тебе не по зубам.

Пес несется впереди, подпрыгивает на всех четырех и на лету звонко щелкает зубами. Пойманные бабочки остаются в пасти, а нежные крылышки с отвращением выплевывает.

Арбогастр аристократически смотрит свысока, пофыркивает на скаку, он уж точно никогда бы не позволил себе так распускаться и вести себя чересчур… естественно.

Я объехал ряд хозяйств, Артур прав, иногда достаточно не браться самому за решение чужих проблем, а просто явиться и спросить грозно: «Как, вы еще не сделали?» и многозначительно погладить рукоять меча.

На всякий случай я расспрашивал про демонов, что могли появиться из ниоткуда. Никто ни о чем не слыхал, существа Темного Мира, проникшие к нам через портал, либо передохли, либо затаились в ожидании подкрепления, которое никогда не придет.

Когда я ехал через густой лес с могучими красивыми деревьями, Пес насторожился, сделал стойку, как на дичь, потом посмотрел на меня с вопросом в больших детских глазах.

Я остановил арбогастра, тот сразу превратился как в каменную статую, а я прислушивался и присматривался, наконец уловил далекий хруст сухой веточки, а чуть позже — шелест ветвей кустарника.

Между деревьями идет молодая девушка в простом крестьянском платье, а это значит, что под этим балахоном у нее другой одежды нет. Грудь высокая, живот плоский, спина прямая, черные как смоль густые волосы убраны в высокую прическу и плотно перетянуты красными лентами.

Вот только через плечо перевязь с мечом в узких ножнах, а тонкую талию перехватывает широкий кожаный пояс с кармашками, а еще там короткий нож в кожаном чехле.

Я покачал головой, когда девушка молниеносно выхватила меч и неуловимо быстро срубила толстую ветку, загораживающую дорогу. Тут же меч снова оказался в ножнах, а она шла дальше мирная и беспечная, на полных губах загадочная улыбка.

Женщина с мечом — да, выглядит здорово. Сочетание женственности и грозного орудия убийства. Я сам с удовольствием смотрю, когда такая дура возьмет клинок и пойдет с ним вышагивать по саду, комичная и забавная, как ребенок, старающийся выглядеть взрослым и влезший в папины сапоги. Но нельзя же всерьез этим дурам давать в руки мечи или даже луки!

Как ни крути, но пустить стрелу из пятидесятифунтового лука женщина просто не в состоянии. Натянуть его в силах только мужчина, да и то не всякий. Ну, разве что Боудеррия сумеет выстрелить даже из лука самого Асмера, он у него стофунтовый, однако все прочие женщины зачастую даже не в силах его поднять, а не то, чтобы держать в одной руке, а другой тянуть на себя очень уж тугую тетиву.

У этой меч предельно узкий, легкий, таким даже ее руки смогут разрубить не защищенного доспехами человека. А двигается она быстро…

Я неслышно покинул седло, подкрался ближе к кустам, и когда она проходила с той стороны, прыгнул и придавил к земле. Она отчаянно задергалась, но я приложил лезвие кинжала к ее горлу и внимательно посмотрел в глаза.

Она побледнела и закусила губу, взгляд мой говорил, что никаких скидок на женскость, убью без малейших колебаний.

— Говори, — велел я. — И давай без этих глупых историй насчет заблудилась в лесу. Я хоть и дурак, но не настолько, чтобы поверить в такую хрень. Не понимаю, как другие постоянно попадаются!

Она прошептала в страхе:

— А что говорить? Скажите, я на все согласна.

— Если на все, — сказал я резко, — выкладывай, кто тебя послал. Какие дал инструкции.

Она проговорила дрожащим голоском:

— Меня не посылали…

Я прервал:

— Ладно, как хочешь. Я не знаю, насколько ты опасна, но что враг — бесспорно. Потому на всякий случай я тебя просто убью.