Михаил Успенский - Богатыристика Кости Жихарева

Но речка не только имя поменяла. В этой самой новоявленной Смородине и вода бежала какая-то черная, и страшно дымилась эта вода, словно вытекала из какого-то огромного котла. Она и пахла, как в бойлерной. И даже булькала да пузырилась.

А вот лезть в эту воду никакой охоты не было.

– Мыльный завод ночью вредные отходы сбросил, – определил Костя. – Мне что-то облом в эту типа канализацию лезть…

– И нельзя, – сказал Глобальный. – Ты там сгоришь за милую душу…

В доказательство шаровидный проводник подобрал с земли какую-то веточку и швырнул ее с берега коротенькой лапкой. Веточка все же долетела до воды, занялась огнем и пропала.

– Нужно строить мост, – сказал Глобальный.

Костя оглянулся. Черные ели остались позади, а у самого берега росло лишь какое-то тощее деревце…

– Придется типа вернуться, – сказал Костя. – Вырву пару стволов, ветки обломаю, будет в смысле мост…

– Нельзя ломать заветные ели, – сказал Глобальный. – Худо будет…

– Что же делать?

Глобальный подкатился к тощему деревцу. Ветки деревца были усыпаны раскидистыми пучками алых ягод.

– Полезай наверх! – скомандовал он.

Жихарев поглядел на хлипкий ствол, на могучего себя – и засомневался.

– Лезь, лезь! – командовал шаровидный.

Косте приходилось лазать и по канату, и по шесту – но тут другое дело…

– Сто пудов обломится! – сказал он. – А зачем лезть-то? Чтобы типа дали оглядеть?

– Чего думать – лезть надо! – отвечал Глобальный. – Постой, постой, а как же я? Меня-то возьми!

Костя двинулся в неведомый поход бездумно, как был – в кроссовках, в «бермудах» со множеством карманов и в футболочке с портретом форварда «Зенита» Аршавина, высунувшего язык.

– А куда я тебя? В рюкзак?

– На шею! – сказал Глобальный. – Я буду деликатно держаться, не задушу небось!

«И на том спасибо», – подумал Костя.

Он подсадил Глобального себе на шею и полез по голому стволу. Лапки у существа были неожиданно сильные…

Да и деревце оказалось крепче, чем он думал. Уже метра два до земли, три, четыре…

Костя закрыл глаза. Вот сейчас раздастся треск, и полетят они прямо в дымящуюся вонючую пакость…

– Вперед, вперед! К новым вершинам! – подбадривал седок.

Выглядеть трусом юному богатырю ну никак не хотелось, особенно перед этим… Таким знакомым… Можно сказать, с младенчества знакомым…

– Все! Отпускайся! – скомандовал Глобальный.

Костя открыл глаза, разжал руки и обрел под собой почву.

Деревце попробовало распрямиться, но до конца не смогло – так и перекинулось коромыслом над берегами речки Смородины…

– Это и есть Калинов мост, – сказал Глобальный.

– Да ну, – сказал Костя. – В сказке-то на Калиновом мосту как бы дерутся… Ой, без «как бы»…

– То-то, – сказал грамотный шарик. – Видишь ли, Калинов мост – он у каждого свой…

– Здесь что-то не то… – сказал Жихарев. – А! Врубился! На настоящей калине ягоды только осенью бывают! Вспомнил!

– А тут ваши законы не действуют, – сказал Глобальный. – Тут главное – чтобы покрасивше было… Правда, калинушка теперь навек покляпая останется, но так даже романтичнее…

– Покляпая – значит, гнутая? – сказал Костя.

– Сообразил! – сказал Глобальный. – Ну, тогда вперед!

Они сделали только несколько шагов, когда Костя услышал, что кто-то положил ему на правое плечо тяжелую руку. Так и есть – Кузьма-Демьян. Видно, Бабаня Грозные Очи наказала филину приглядывать за правнуком-стрикулистом.

– Ты чего? – спросил Костя.

Двуглавый филин что-то пробормотал в ответ, но Костя не понял. Зато понял Глобальный:

– Говорит, скучно ему там. Возьмем его с собой, не помешает. Наоборот – увидят тебя с филином на плече, да еще с таким особенным, и подумают, что ты ученик чародея. Лишний раз связываться не станут…

– Птичка не батин рюкзак, – сказал Костя. – Как-нибудь справлюсь…

– А я тебе еще и помогу! – сказал Глобальный. – Подсади-ка меня на другое плечо, для равновесия! Правда, так ловчее?

«Паразит», – подумал Костя, но ничего не сказал.

– Да и собеседник мне нужен, – продолжал наглый шарик. – Не с тобой же мне толковать – с двоечником! Твое дело – слушать да на невыросший ус мотать!

– Я троечник! – обиделся Жихарев. – И нечего мне про усы напоминать…

– Это потому что учеников нынче приказано жалеть! – сказал Глобальный. – Вот учителя и не ставят двоек, иначе сами окажутся виноваты, что плохо учат…

– А филин – не попугай, он словами не выражается! – подковырнул Костя своего путевода в отместку за жестокие правдивые речи.

– Не беспокойся. Филин знающий.

– Чего он там может знать, – скривился Костя.

– Мало ли что! – раздался совершенно незнакомый скрежещущий голос.

Костя вздрогнул и едва не стряхнул филина с плеча.

– Кто это?

– Кузьма, – сказал Глобальный. – Или Демьян. Не имеет значения. В данном случае… Итак, молодой человек, мы с вами находимся в абсолютно ином пространстве и в совершенно условном прошлом времени… Тут животные тоже меняются… Мы уже, мягко говоря, не в Канзасе!

Жихарев огляделся – пространство как пространство: леса да поля. Потом посмотрел на часы с календарем – время как время: половина десятого, тридцать первое июня…

– Разницы пока не вижу, – сказал он. – Богатырей…

– Тем более! – прозвучал вдруг тяжелый бас.

– Это – тоже он? – Костя приподнял плечо, которое с филином.

– Больше некому, – сказал Глобальный.

Костя начал всерьез уважать филина.

Под ногами была уже не тропинка, а хорошая дорога, хоть и немощеная, зато наезженная. Только ездили по ней, как показывали следы в пыли, не на автомобилях, а на лошадях и телегах…

– А вот и люди! – обрадовался Костя, увидев чуть в стороне маленький пестрый домик.

– Зоркий! – похвалил его шарик. – Слушай, сходи-ка туда да посмотри, что к чему, а мы с филином тебя во-он в том лесочке подождем… Узнай, что там и как…

– А с вами-то почему нельзя? – сказал Жихарев. – Потому что стыдно?

– Потому что нежелательно, – объяснил Глобальный и скатился с плеча в траву. – Кузьма-Демьян, за мной!

«Подставляет меня, козел! – решил Костя. Потом подумал как следует: – Нет, все правильно. Я же из нас самый сильный, с меня и спрос. Да и что там может быть опасного? Баба-Яга? Так она рядом с Патрикеей Маркидоновной отдыхает…»

Домик был замечательный – с высокой двускатной крышей, с резными и расписными ставнями. Как на детской площадке во дворе. Вместо детей там обычно взрослые в бутылочку играют …