Низвержение в небесную крепость - Елизавета Коробочка
Противотанковое ружье, которое она ставила на перила.
Не считая странных оранжевых иероглифов, что вились вокруг нее, словно осенние листья. Странная голограмма, подумалось Маки.
Ружье было направлено прямо на них.
— Тенши, огонь!
Фумико и Рю вновь начали пальбу, но они замешкались — и Маки осознал, что тоже ощущает это каждый раз, когда смотрел на эту странную девушку. Словно голова начала раскалываться, такое было при перегрузке деки, и он поморщился. Кто-то их хакает? Но он не ощущал ничего подобного… Он скосил взгляд в сторону, на Макаи-тян, которую начало трясти — едва заметно, но так, словно она зависла. Поднимала и опускала руки… Он был подключен к ней, понимал, что это не взлом, к Макаи-тян не было внешних подключений. Просто глюк.
Странно.
А затем, девочка выстрелила. В ту же секунду, когда Фумико и Рю нацелились на нее.
— Прощай, ховеркар… — протянул Рю.
И вдруг, Макаи-тян обернулась к нему. Открыла дверь, и, отсоединив ремень, оттолкнула его в сторону, почти вышвырнула — прямо в ту секунду, когда снаряд из противотанкового ружья пробил стекло и место, где он был. Бедненькой Макаи-тян таким выстрелом оторвало руку, забрызгав салон голубой кровью, и она продолжила свои странные движения вновь уже без нее. У Маки же душа ушла в пятки, и он в ужасе уставился на это зрелище — а потом резко обернулся в сторону девицы с противотанковым ружьем, но той не было видно из-за пыли, поднятой их выстрелами.
Он обернулся назад, на ховеркар, перевернувшийся в узком пространстве и порушивший еще больше стен; к счастью, команда успела выскочить, и лишь Фумико вытащили самой последней — слегка оглушенной. Обычно Маки бы позлорадствовал, но он не был дурачком, а потому был рад, что никого не перемололо. В ушах жутко звенело, и он ринулся за Мисакой, которая заорала:
— На выход, на выход!
Этой короткой перестрелкой они устроили тут здоровскую резню — свежие тела валялись тут и там. По тепловизору было видно, что кто-то убегал прочь, но странный тепловой след так и остался на месте — и по ней не попали ничем. Разве что пыль подняли. Это… очень странно.
Оставаться на месте было небезопасно, особенно когда эта девица вновь целилась в них, и Маки шикнул по связи:
— Макаи-тян!
— Перевожу… в режим… в режим… в режим… в режим удержания.
И вместе они ввалились в соседнюю квартиру.
Жалко, что нельзя было уничтожить ховеркар удаленно. Пятнадцать лямов это вам не шутки. Ах, Принцессочка, ты послужила славную службу… Маки попытался было дать сигнал штабу о том, что у них проблемы, но связь не проходила — не удивительно, что в этом месте стояли глушилки.
В панике он начал размышлять. Кто мог бы им помочь? Мива? Она была журналисткой и могла пролезть куда угодно, но без связи он даже позвонить ей не мог. Кто-то еще? Нини-тян? Нини-тян — этот балбес — постоянно сновал по каким-то задницам, ища себе работу по душе, и, кажется, он говорил, что даже нашел себе местечко по духу где-то на окраине, у какой-то большой шишки… Но какова была вероятность, что он сейчас тут?
— Нам пора валить! — рыкнул Рю и бросился дальше, к двери. — Она целится в ховеркар!
Все мысли потом, потом! Прощай, Макаи-тян!
Они поспешили прочь; мимо увиденного ранее Маки деда, что попытался их остановить и попросит помощи. Прости, дедуля, но не в этот раз. Маки не был плохим человеком, и в другой момент он обязательно помог бы дедушке — но на кону стояли их жизни, а за спиной дамокловым мечом висел Нанами, поэтому — не сегодня, не сегодня. Но Мисака…
Мисака была хорошим человеком. Очень хорошим, в чем и была проблема. Маки был уверен, что не только он так думал, и их быстрые гляделки с Рю это подтвердили; они ничуть не удивились, когда Мисака замедлилась и подхватила деда за шкирку, оттаскивая его дальше от ховеркара. Очень невовремя, несомненно.
Предупреждения мигали перед глазами рождественской гирляндой: разорвана связь со штабом, повреждения ховеркара, сотня их. Но одно заставило его удивиться (за что он получил по шее от Тецуо, что потащил его за шкирку за остальными) — Макаи-тян, их любимая Макаи-тян, отключилась от реестра доступных устройств. Не сразу, но ее имя начало мигать, меняясь на какую-то несуразицу.
— Видишь это? — проговорил Тецуо, и Маки медленно кивнул.
Потому что внутри ховеркара Макаи-тян протянула руку вперед, по направлению к той самой девице с противотанковым ружьем. И стоило этой мысли быть озвученной в его голове, как что-то, словно остаточный сигнал от их очаровательного маскота, в голове произнесло — нет, не просто девица. Момидзи. Так ее звали.
— Все это слишком странно, — прорычал Тецуо, когда Маки сказал ему это. И как тут поспорить?
Они прошли за остальными, и Тецуо странным взглядом оглядел раненных вокруг людей — голодным, волчьим. Он всегда так смотрел на заданиях, но Маки давненько не видел его таким — будто вот-вот и бросится в бойню. Уф, Тецуо-кун как обычно!.. Как же хорошо, что они выбрались, но… э-э-э…
Что бы там не делала эта Момидзи, взрыва не последовало; но у них не было времени размышлять о причинах этого дальше. Маки лишь передал информацию о том, что их драгоценная Макаи-тян отключилась, и Фумико тихо процедила:
— Взломали?
— Внешних подключений не было-о-о, — протянул Маки.
— Но она не реагирует на наши запросы. В отличие от ховеркара.
— Будто бы среди нас есть крыса, да? — хмыкнул Тецуо, и Фумико одарила его недовольным взглядом.
Ну, сценарий с крысой — это, конечно, очень весело, но у них не было времени на это все. Тем более, каким бы хитрым не был этот Танэгасима, вряд ли он сумел бы завербовать кого-то из них — потому что вероятность, что именно их отряд направился бы сюда, была крайне мала, плюс он выпроваживал их всеми силами и пытался убить.
Так что никакого саспенса.
— Просто внутренний сбой, — вздохнул Маки. — Может, из-за глушилочки.
Мисака все еще держала деда, и Рю неодобрительно взглянул на него, попутно раскладывая щит.
— Босс, брось старика. У нас есть задание.
— Спасать этого поганого пиджачка…
Вокруг них по углам жались люди: оборванцы, инвалиды, мусор всех мастей. На их фоне их отряд выглядел просто небожителями, явившимися сюда откуда-то из вечно богатого прекрасного города. Вот так, напомнил себе Маки, жили бедняки. Ужасно печальное зрелище… до которого ему
