Низвержение в небесную крепость - Елизавета Коробочка
Нет, глупое решение. Очень глупое. Но, может, они что-то узнают, их не собьют, и они улетят. Ну, выбора не было, и Маки нажал пару кнопок.
Когда перед ним предстала самая криминальная что ни на есть рожа с хромом не первой свежести, Маки откашлялся и нудным голосом, которым всегда говорила Фумико, прогундосил:
— Борт 10-4 корпорации «Макаи-Мед» на связи.
— Я диспетчер башни «Тэнгоку». Объясните свой прилет.
Говна на лопате наверни, диспетчер херов, подумалось Маки, но он не стал озвучивать свои не самые уместные мысли вслух.
— Борт 10-4 запрашивает разрешение на посадку.
— Разрешение отклонено.
Маки подумал пару секунд для приличия, но, не найдя, что сказать, бросил удивленное:
— Почему?
— По протоколу 22.
О-о-о, протокол 22… Тот самый протокол, от которого у них было столько проблем из-за болтливости такого малолетнего говнюка, как Номура Нанами. В котором говорилось, что если кто-то против того, чтобы борт пересекал их воздушное пространство, то он мог воспользоваться этим самым протоколом, чтобы выгнать всех прочь. Что ж, это был логичный ответ, и, не будь это кто-то, из-за кого их шантажировал сеошник, Маки бы уломал как-нибудь Мисаку-тян и удалился бы, после чего все жили бы долго и счастливо, но он не мог: а потому ему пришлось продолжать гнуть свою линию:
— Прошу дать разрешение на посадку, прием.
— Я отклонил разрешение! Разворачивайтесь и пиздуйте отсюда!
Маки обернулся назад и приподнял забрало шлема.
— Мисака-са-а-ан, садимся?
— Ты что, не слышал про протокол, ублюдок?! Мы тебя засудим!
Это вызвало у него еще больший смешок, и он внимательно проследил за тем, как Мисака-тян подошла ближе, при движении покачивая бедрами. Ух, вот это были бедра!.. Маки, конечно, был без пяти минут женатым человеком, но даже он не мог не оценить такие сочные бедра, которыми, наверное, можно было ломать арбузы. Или головы. Ух!
— Здание ничейное, надо было не спрашивать разрешения, — пробубнила Фумико, и Маки был вынужден с ней согласиться. Поэтому следующим же действием он отключился от диалога и двинул ховеркар вперед.
Мисака-тян наклонилась ниже:
— Что такое, Тенши-5?
— Да так…
Пошел второй звонок, и Маки с ухмылкой поднял его, зная, что за этим последует.
— Какого хера вы бросаете трубку?! Я сказал разворачивайте и пиздуйте отсюда!
— Соедините меня с вашим лидером, — оборвала его тираду Мисака.
— А может тебе ебало завалить?
Сзади угрожающе закашлялся Тецуо.
— Босс! Они нихера не улетают! Ну все, — бандитская рожа злым насупившимся взглядом уставилась на Мисаку и агрессивно оскалилась, демонстрируя плохо аугментированные зубы. — Сейчас тебе будет босс. Сама напросилась.
И картинка сменилась на человека, который вызывал у Маки… неоднозначные чувства.
Бледный, как смерть, с зализанными жидкими волосами и кругами под глазами; последние были такими бледными и выцветшими, что напоминали глаза мертвой рыбы. Но самой заметной деталью у него был тонкий шрам, пересекавший лицо. Маки знал таких: тех, кто не убирал шрамы и открыто носил их, демонстрируя всем. Такими были либо бедняки, либо те, кто носил их с гордостью, как украшение — и Танэгасима, а это был он, точно был не из первых. На фоне своих глупеньких подчиненных он, конечно, скорее напоминал корпората, только вот он был очевидно деланным пиджаком. Никакой пиджак не станет гордо носить шрамы, Маки это знал. Они все ссались за свою внешность, особенно такие, как Нанами, с их кукольными лицами.
В зубах у него была крупная сигара, и он выдохнул дым, прежде чем заговорить:
— Ну?
— Многоуважаемый господин Танэгасима, — начала Мисака-тян, и Маки кивнул, рассудив, что к такому типу лучше будет подлизаться. — Мое имя — Хошино Мисака, — а вот это было, наверное, зря. Не стоило представляться таким типам, даже если того требовали уставы, — я лидер этой бригады, «Макаи-Мед». На территории вашего поселения находится клиент, получивший ранение.
— Вы же знакомы с протоколом 22, да? — оборвал ее речь Танэгасима. — А я вот — очень.
— Естественно, — нахмурилась Мисака-тян.
— Тогда в чем вопрос? Я отказываю в предоставлении доступа вам на свою территорию.
— В таком случае, можете ли Вы обеспечить доставку раненного клиента за пределы своей территории? Или мы можем считать, что вы удерживаете его силой?
Танэгасима вскинул бровь. Лицо этот хрен держал отменно, конечно. Прямо так и косил под пиджака.
— Нет, конечно. Мы с ним беседуем… о многих различных вещах, госпожа… Хошино. Единственное, что связывает вас и этого пиджачка — маленький контракт за нищенскую зарплату, ради которой вы рискуете своими жизнями, — он выдохнул еще дыма в воздух. — Загляните внутрь себя, Хошино, и ответьте мне, пожалуйста: готовы ли вы вступать в конфликт за эти деньги со мной? Поскольку, еще раз, я напоминаю: разрешение на посадку и на пребывание вашего ховеркара в моем воздушном пространстве я не даю. У вас пять секунд на то, чтобы развернуться и улететь. Пять. Четыре…
— Тенши-5, — Мисака коснулась его плеча, и Маки послушно дал заднего хода.
Ну, если сейчас все и завершится, это будет весьма и весьма славно. Он вернется к Тике-тян, они переговорят, может, он сумеет убедить ее, что реклама рубашек — это совсем не для него… Главное, что они не лезли в это змеиное логово.
И, когда они пересекли границу, Танэгасима улыбнулся — криво, неприятно.
— Я рад, что вы сделали правильный выбор. Скажите, что не успели. Заплатите неустойку, все, как у вас принято. Конец связи, надеюсь, больше не встретимся.
И Танэгасима отключился.
Повисла тишина… Мисака в задумчивости уставилась на экран, наверное, размышляя о дальнейших действиях.
Мисака-тян была хорошим капитаном. Она была справедливой, миленькой, а еще очень дружелюбной по отношению к своей команде: они редко собачились с ней, только между собой (в основном с Фумико). В общем-то, Мисака-тян была капитаном, о котором можно было мечтать: но в этом и был ее главный недостаток. Она следовала правилам и морали. Если что-то говорило ей, что так надо сделать, то она лишь в редких случаях переступала через свое внутреннее «я». Маки не знал, правда ли это так, но именно такое впечатление у него сложилось от Мисаки-тян и ее аппетитных бедер.
Поэтому он закашлялся, когда
