Двуглавый Змей (СИ) - "Марло Arc"

— Кому на пятки наступили, а кому на горло, — протянул Иргер. — Маги недовольны тем, что строится оно прямо на пути к месту силы. Грят, важная тактическая позиция. Спорили, спорили, да не наспорили, только, пекло, воду мутят. Ещё одного конфликта не хватало, солдат и так, куда не плюнь… Я уже говорил, да?

— Но не нападут же они… — Тихо прошептала Валерия.

— Нападут, так мы уедем, не думай об этом. — Успокоил жену мужчина, чуть скривив лицо.

Валерия неверяще посмотрела на Иргера.

— Ладно, маги умные, по крайней мере те, о которых я слышал, такого не допустят. Дураков к королям близко не пускают. А вот к короне и власти пускают ещё как.

Гумберг кивнул, ожидая продолжения. Его не последовало.

— А горло кому переступили? — решил продолжить он.

— Друидам. Не самому Кругу, конечно, но всё же. На счёт этого много не слышал, считаю сплетнями, а сплетни я не люблю. Домыслы и враки, но, возможно, часть правды есть. Лес, грят, перерубили, пни выкорчевали и сожгли, чтобы дорогу провести и границы чётче обозначить. Ничего не поменялось, по–моему. А что друиды могут сделать? Сами на своих затворках, вдалеке от всех поселились, как под медным куполом. И жалуются.

«Иронично…»

— Гм, Круг много что может сделать, если ему пожалуются. Но шанс того, что их заинтересует такая незначительная вещь просто невозможно мал. Они, видишь ли, глобальские проблемы решают. С потеплением там, с эволюцией. Но, гм, даже если представить, Круг вполне может наслать беды под видом простых погодных явлений и хер кто что докажет.

— Иргер!

— Прости. А ты, тоже в эти сказки веришь? — С насмешкой спросил собеседник. — Что они, мол, насылают чуму и неурожай на целые города?

— Это не сказки. Хорошим примером было почти полное вымирание маковой рощи в тысяча сто тридцать шестом году. И теперь, по крайней мере для нас, призрачная роща, коей стала маковая, напоминание того, что не стоит злить тех, о ком ты ничего не знаешь. А ведь эльфы всего–то продвигали свою религию в массы, а часть их родины, считайте, гм, под корень…

— Быть не может! А я как последний раз в городе была, тоже слышала, но думала, врут. — Поддакнула Валентина. — Слышал, Игргер?

— Хорошо, твоя правда, — согласился тот, и, махнув рукой, заключил: — Пускай сидят себе в лесу, всё равно ничего полезного не делают. Что ведьмы, что эти… Но детей же они не воруют?

Гумберг промолчал, помешав ложкой содержимое миски. Кусок моркови всплыл на поверхность, прилипнув к ложке. К хлебу наёмник так и не притронулся.

— Друиды нет. Дриады — да.

Поужинав, все собирались разойтись спать, но до этого, как сказал Иргер, ему и Гумбергу нужно было переговорить. Хоть он и сослался на то, что они всего–то пойдут разобрать дрова на завтра. На вопрос Валерии: «Ночью?» мужчина рассмеялся, легкомысленно махнув рукой.

— И как тебе моя Валечка? — Спросил он, скинув часть дров на траву и зябко поёжившись.

— Гм, что за странный вопрос?

— Странный тут ты, парень. Ну так ответь.

— Гм, вроде добрая. — Всё ещё не понимая, с какой целью поинтересовался охотник, ответил наёмник. — Помогла мне. Сразу видно, доверчивая.

— Да, она у меня такая. Золотце. Тем хуже мне… — Откидывая нужное по размеру полено, проговорил мужчина.

— …Мы правда будем дрова разбирать?

— Забей, я просто поговорить хотел. И всё же странный ты. Странные вещи знаешь, но о очевидных не слышал. Все эти круги, таинства и прочую срань. Наёмник?

— Моно и так сказать… Что такое? — Спросил мечник, почувствовав искорки напряжения в воздухе.

— Молчаливый Гумберг, на перевес с мечом, врывается к одинокой девушке в глуши и просится на ночлег. Не бандит ли ты, Гумберг? — Мужчина хмыкнул, но взгляд его был серьёзен.

— Нет. Гм, я не просился на ночлег. — Выждав паузу, ответил бледный.

— Хорошо, наёмник Гумберг. — Поверил его словам собеседник. Или, может, только сделал вид.

— Не называй меня так.

— Ладно, — ответил мужчина, почесав заплывший глаз, — Идём, бери эти. Я пока лошадь твою заведу.

Иргер уже было направился в сторону, когда его окликнули:

— Ветка говоришь? — Подняв дрова, спросил наёмник.

— Ветка. — Донёсся ответ.

По возвращению в дом, в котором уже были потушены все свечи, кроме одной, у лавки, на которой сидел наёмник, охотник строго наказал, что будет ждать помощи со стороны гостя. Не сейчас, утром. «За излишнее гостеприимство моей Валечки.» — так он выразился. Пепельноволосому наёмнику же ничего не оставалось, кроме как согласиться. Всю ночь с разными мыслями он пролежал на лавочке, так и не достав старого, но чистого белья. Лошадь изредка фыркала, стуча копытами. Было настолько тихо, что можно было услышать, как она волновала воздух, размахивая своим хвостов в разные стороны.

Наёмник Гумберг, как с издёвкой назвал его Иргер вчера вечером, открыл глаза. На улице было ещё довольно темно, но первые лучи уже виднелись на горизонте. Иргер не спал тоже. Гумберг определил это по его дыханию.

— Ещё не привык просыпаться не от криков первых петухов? — Поинтересовался мужчина, выходя из комнаты, укрытой занавесками.

На нём была холщовая рубаха и длинные, серые штаны, обрезанные у колен. Он был босой. Одежда, которую явно нежалко.

— Время помогать, наёмник Гумберг, идём.

Глава 3. Волчье Сердце: «Там, где слёзы»

Иргер ступал босиком по мокрой, украшенной блестящей росой траве, чуть морщась от света. Оттёк на его глазу за ночь прошёл, но он всё ещё не мог открыть его до конца. Мужчина поёжился, выдохнул, испустив облако пара. Гумберг посмотрел на него.

— Не ожидал, что ты используешь серебряный порошок. Ещё и ветер, зараза, дул в меня. — Спокойно, без обиды, заметил Иргер. — Прекрасное морозное утро.

— Гм, почему не догнал меня? Жена твоя знает? — Бледный повернулся в сторону восходящего солнца, но повернулся так, чтобы всё равно мог наблюдать краем глаза за Иргером.

— Знает. Всё то моя Валечка знает, — проговорил мужчина, слабо улыбнувшись, — А на кой догонять то? Поесть я и бельчатины могу, да и прыткий ты оказался. Шучу. Решил спугнуть, и всё тут. А ты вот, здесь теперь. Может зря решил только спугнуть?

— Ты убил четверых солдат, Иргер, — холодно заметил наёмник, — и это только за относительно недавнее время. Я обычно убиваю таких как ты, но, может быть, сегодня не горю желанием. Может и зря.

— Спасибо за тёплые слова. В следующий раз, Гумберг, как приедешь к нам переночевать, не забудь мне их напомнить, чтобы я перегрыз тебе горло в ту же ночь, а то сегодня не горел желанием.

Они молчали. Долго. Солнце уже наполовину вышло из–за горизонта. Всё это время они стояли неподвижно, наблюдая за чем–то, чего ещё не видели, но что непременно будет.

— О какой помощи ты говорил? — Нарушил молчание бледный.

— Увидишь. Но прошу, не удивляйся.

— Гм, как ты стал волколаком? — Спустя минуту, наёмник задал интересовавший его вопрос.

— Ответ тебя огорчит, поэтому задам встречный. Отвечу, если ответишь ты. Где ты взял этот меч, с такой жуткой рожей, от которой даже у меня мурашки по телу бегут?

— …Подарил знакомый кузнец. А что?

— Ничего.

— Так как? — переспросил наёмник.

— Не знаю. Точнее, не помню, — замялся Иргер, — поэтому хочу у тебя кое–что спросить. Это началось ещё в детстве.

Гумберг промолчал, выжидая. Несколько раз кинул взгляд на мужчину.

— Есть ли от этого лекарство?

— Это не болезнь, Иргер, это проклятие, причем, раз уж это началось с детства, сильно въевшееся в твою душу, — пояснил охотник, наблюдая, как мрачнеет его собеседник, — Если душа, конечно, существует. От этого нет лекарства, в привычном понимании. Но его можно снять.

— И ты знаешь, как? — Без особо яркой надежды в голосе, спросил волколак.

— Гм, нет. — Разбив все его надежды, ответил пепельноголовый.