Дмитрий Гаврилов - Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы

— Знаю о том. Я давно готова! — ответила она, глянув в бледное, как смерть, одноглазое лицо древнего воина.

Неожиданно, лес расступился. Кони вынесли их по раздавшейся в ширь дороге во чистое поле. Росой серебрились густые травы, в каждой капле отражался огромный светло-желтый лунный диск.

— Время приспело! Вон и распутье, — проговорила Ольга, тронув гнедого.

Вороной Свенельда шагом двинулся за ним.

— Ну-ка, еще раз, девочка! Что тебе велела колдунья-то?

— Как настанет полнолуние, дочка, выйди ты в светлу ночь на росстань, — пересказывала Ольга вещание старухи, — Встань у груды каменной, принеси дань-почесть Велесу. Он хозяин всех путей, на земле ли, под землей ли, да и в небе. Принеси жертву Яге-матушке, неумолимой супруге его, рыжекудрой Владетельнице Колеса. Брось клубок перед собой, — куда он покатится, туда ты и ступай! Иди, точно следом, да не упускай из виду! По сторонам не оглядывайся, — пропадешь! Приведет тебя клубочек мой к порогу божьему. Там совет найдешь, коль слово искала. Там покой обретешь, коль жизнь не мила стала.

— Думаю, если кому и окончить с Живой счеты — не тебе, а мне старому! Но совет надобен, — вымолвил Свенельд, останавливая коня. — Гляди-ка, какой здоровенный камень! Плоский. Точно самого Сварога[46] наковальня.

Вот и девушка подумала о кузнеце, вот и вспомнила, сердечная, как молила Вышнего, как творила ворожбу в Лялин день, жениха провораживая:

— А идти мне из двери в двери; в три двери, из ворот, да в ворота; в трое врат! Выйти мне в чисто поле к самому синему морю! А на море том, на Окияне, на острове на Буяне стоят две кузни незыблемы. Куют свадебки там Сварожич да со Сварогом. Ты, Сварожич-кузнец, не куй белого железа, а прикуй доброго молодца кожею, телом, сердцем, с русыми кудрями да зелеными глазами. Не сожги ты, пламень, орехового древа, а сожги ты ретивое сердце в добром молодце! В естве бы не западал, в поле бы не загулял, в питье бы не запивал, во сне бы не засыпал, с людьми бы не забаивал, в сече бит бы не бывал, во всем меня бы почитал и величал, светлей светлого месяца, красней красного солнышка, милей отца, матушки, роду и племени. Ключ — небо, замок — земля. Скуй мне судебку, небесный кузнец!

…Спешились. Ольга дрожащей рукой достала из седельной сумки клубок, который в лунном свете показался ей будто из серебра. Шерсть поблескивала и бросала на девичье лицо причудливые блики.

— Ругивлад как-то рассказывал об одной женщине, заморской княжне. Она спасла своего героя, подарив ему вот такую вещицу. Он шел за нитью и сумел избежать всех ловушек, что устроили враги.

— Может, и придумал волхв — может и нет! Да только нам отступать нельзя. Возьми! — Свенельд протянул Ольге широкий, острый, как бритва, нож.

— Он такой беззащитный! — произнесла девушка, поглядывая на связанное по ногам маленькое кучерявое блеющее существо.

Ягненок распластался на камне. Бока вздымались, он жадно ловил холодный ночной воздух.

Молодая ведьма распустила косу. Ветер растормошил волосы, и они змеями колыхались на ветру. Засмотрелся старый Свенельд на дивицу.

Почему так поведлось — всем замужним бабам запрещалось выходить за порог, коль без платка. Волос — бог любовной силы, он правит страстями. Любая скрутила бы чужого мужика в бараний рог, коли дала б ему знать таким образом о желании, призвав этого владыку.

Ольга что-то горячо и страстно шептала, но Свенельд не разбирал слов. Единственное око старого воина уже холодно и отрешенно разглядывало жертву. Наконец, девушка занесла нож над головой. и…

— Я не могу, Свенельд! Не могу! Он живой, он смотрит на меня! Я…

— Живо в седло, трусиха! Я сейчас, — оборвал старик Ольгу, принимая у нее оружие.

Рука его много раз за долгую, полную приключений и опасностей жизнь разила быстро и умело, вот только ныне чуть не дрогнула. Он обернулся. Девушка с испугом взирала на страшного одноглазого воина, застывшего пред жертвенным камнем.

— Помоги нам боги! — молвил древний воин и одним движением перерезал горло трепыхавшемуся малышу.

Черная дымящаяся жижа полилась по камню, стекая на землю. Холодная твердь потрескивала. Еще мгновение — Свенельд был в седле.

Ольга, размахнувшись, бросила клубок на мокрую от крови траву. Тот вспыхнул и засветился волшебным лунным светом, а потом, вдруг, подлетел на месте, завертелся, разматывая нить и… И покатился, перепрыгивая через кочки и обегая кусты, словно живой.

— По сторонам не оглядывайся! Пропадешь! — услышала она чей-то голос.

Но Ольга и не подумала бы этого сделать — гнедой уверенно нес ее над нивами, и колдовская путеводная нить горела у скакуна под копытами. Порою девушке чудилось, что впереди, на огромном призрачном скакуне, скачет кто-то Третий, но проверить это никто бы не сумел. Как не смог бы ни один самый быстрый на Свете конь угнаться за черным призрачным всадником — ночь кругом.

— Глупости! Кому тут еще быть! — успокаивала она себя, — А что звук такой — так ведь на вороного и гнедого восемь ног приходится.

Свенельд не отставал от Ольги, благо, след был хорошо различим, но пару раз он не удержался, и обернулся на проносившиеся мимо тени.

— Великая Мать!

Стук копыт заглушил возглас, у него возникло неясное предчувствие… Да нет! Он был уверен, что кони скачут совсем не по земле, а будто бы под ними дерево. Корень исполинского древа, каких на свете просто не сыскать! Словно подтверждая эту догадку, вороной оступился, заскользил… Но корень, хвала Садовнику, оказался столь широк, что Свенельд удержал скакуна в каких-то аршинах от бездны, в которой мерцали звезды.

Клубок катится да катится, нить его тянется да тянется. Всадники следом спешат, поторапливаются…

Долго ли, коротко ли поспевали они — никому не ведомо. Стал клубочек совсем-совсем маленьким, точно яичко перепела, не видать его, да и нитка тускнет стала. А может, просто, рассвело? След вывел людей к развалинам какого-то гигантского строения, впрочем, от него и остались-то, разве громадные врата, сквозь которые куда-то вверх вела мраморная лестница.

У самого входа в таинственное святилище путники заметили женщину, и она приветливо улыбалась смертным. Свенельд вздрогнул. Он ведал, где ныне очутился. Теперь он знал, кому принадлежал волшебный клубочек и что это за Иггдрасиль,[47] с которого он чуть не сорвался давеча в звездную пропасть. Еще бы ему этого не понять, всаднику Свентовита, прошедшему все ступени посвящения.

— Приветствуем тебя, Великая Мать Судеб! — воскликнул Свенельд, преклонив колено. — Славьтесь вовек, мудрые девы рока! Не гневайтесь на нас, что нарушили ваш покой. Вышло то без злого умысла.