Надежда Кархалёва - Альдана Потерянная принцесса

Саэлис перекосило от злости. Проклятье, эта зануда Нелла, контактирующая в основном с учебниками и алхимическими веществами, а не с людьми, посмела судить о человеке и оказалась права. У принца сотня девиц, для него абсолютно одинаковых. Выделил он одну Теону, да и вряд ли за особую внутреннюю красоту.

В общежитие девушка ринулась едва ли не бегом, а Шаки посетила идея, копирующая ту картину, что сложилась в воображении леди Эрнеллы.

Посторонних в корпус, где скрылась десять минут назад безответно влюблённая в младшего Чезигера, не пускали. Шаки охрана сделала исключение: ученица Фаризе сказала, будто Теона забыла в своей спальне кое-что, и младшую сестру преподавательницы послали за оставленной вещью. Ради священницы правило нарушили.

О расположении скрытого крыла ведьма имела понятие по рассказам Дашки. На нужном этаже она влилась в стайку первокурсниц, коротая время. Ей повезло, они с энтузиазмом обсуждали турнир призывателей и демонологов, а по этому поводу у Шаки имелось мнение, составленное по богатым на эмоции докладам очевидцев: Джессики, Дашки, Алины и особенно Саши. Битый час девицы не закрывали рты, а когда дискуссия утихла, ведьма «спохватилась», что пришла в общежитие за забытой вещью сестры.

На счастье Шаки, если в скрытом крыле сейчас и были преподаватели, то они отдыхали по комнатам за плотно закрытыми дверями. Искать среди них, абсолютно одинаковых, нужную, ведьма решила по ощущениям. Распознавать ауру тёмной магии Фаризе её научила. Не единственный здесь Эзария, кто владеет ею, но не заглядывать же во все спальни подряд и не прямым текстом спрашивать, который из номеров — кабинет принца!

На нижнем ярусе галереи сразу почувствовались четыре ауры, самые сильные: стоило, подойдя к двери, расслабиться и глубоко вздохнуть, попытавшись перестать воспринимать внешний мир, только саму себя, как внутри холодело, словно при ужасе. В одну комнату Шаки не впустили — хозяин, должно быть, спал; из второй донёсся голос Ады Лиоре, третья оказалась принадлежащей профессору Локки (чёрный маг сидел за письменным столом и что-то писал; к девушке преподаватель не повернулся, выпалив: «Дельвис, я занят!»). Принцем этот тип быть определённо не мог.

Из четвёртой после робкого стука Шаки вылетел тёмный эльф, атлетически сложенный, черноглазый, с прямыми серебристо-серыми волосами до лопаток. Он был выше ведьмы на полторы головы, что вынудило его опустить голову, а девушку — задрать.

— Ищем кого?

— Не подскажете, где комната Теоны Винсент? — пролепетала колдунья, вздрогнув: слишком внушительным выглядел преподаватель. — Она потеряла один амулет, и ей кажется, что артефакт забыт здесь, в номере.

— Ты сестра её, что ли? — догадался эльф. — Точно не могу ответить. На верхнем ярусе, а там сама ищи.

— Спасибо! — улыбнулась Шаки, про себя выругавшись.

Попав наверх, девушка вновь попробовала слиться с ощущениями. Делая круг по ярусу, чтобы отметить самые яркие ауры, она обомлела, неожиданно пронзённая не холодом, как всегда, а теплом. Это не белая магия, тёмные колдуны так ей не проникаются. У Шаки светлый дар был, но развиваться не стал, поэтому не спишешь всё на него. Такое явление Фаризе ученице не успевала объяснять, а позже женщине думалось, будто она уже осуществила это, и юная колдунья по-прежнему пребывала в неведении. Два мага с идентичными силами, под одной покровительствующей стихией, могут чувствовать друг друга на близком расстоянии, если кто-то очень хочет видеть другого. Шаки и Эзария — оба некроманты и чёрные маги, обоих охраняет Вода, у обоих врождённые способности были к белой магии.

Любопытство убедило девушку войти. Молодой красавец отложил фолиант, из которого делал выписки, пергамент пристроил сверху: на столе места было маловато, всё в книгах.

— Эзария? — вполголоса осведомилась Шаки.

— Собственной персоной, — выбравшись на середину кабинета (стол стоял в углу), принц опустился на подлокотник кресла. — Полагаю, тебе что-то от меня надо.

— Мне нужен отец вашей жены, — продолжала ведьма, оставаясь у стены. — Вы, верно, подскажете, где я могу обнаружить его?

— А папу моего видеть не желаешь? — некромант не злился, а забавлялся. — Или тебя в королевский замок провести? Там полно важных персон.

— Отец Тецарры, только он, — не стала отшучиваться девушка.

— Причину огласишь? Впрочем, до него мне никакого дела, — бросил парень, заметив смятение Шаки. — Жена за старые деяния папашу терпеть не может, мой родитель больше интересуется её благополучием, для остальных Дориан — конкурент, и любые несчастья с ним их лишь обрадуют. Ты ведь разыскиваешь алхимика не с целью мирно поговорить?

— Да, — ответила чародейка.

— А если я тебя потом сдам? — расхохотался от такой наивности Эзария.

— Пусть. Я выкарабкаюсь. К тому же, если мне навредишь, то расстроишь Теону.

— Что предложишь взамен? — вдруг согласился на сделку принц.

Шаки, отделившись, наконец, шагов на десять от двери, которую не забыла захлопнуть, потянулась к шнуровке на платье. Принц не без насмешливого удовольствия наблюдал, как чёрная ткань соскальзывает на пол. С полминуты он молча разглядывал девушку, боявшуюся не того, что обещалось произойти сейчас, а последствий. Бездействие прервала ведьма, отважившись поцеловать некроманта.

— Ты сообразительна, — хмыкнул парень, когда Шаки отступила. — Тебе хорошо поработать придётся, понимаешь?

Она закивала. Волнение по телу, кажется, перестало быть неприятным…

— Донателла! — женщина кинулась к девушке с объятиями.

Среди студентов, проветривающихся перед замком Академии на очередной перемене, кое-кто заулыбался. Родным первокурсников разрешалось три раза в семестр навещать своих детей (племянников, младших сестёр и братьев), и к Донателле сегодня приехала мать, из земель Варфетии.

Все умилились и отвлеклись от обнимающихся прямо перед входом женщины с дочерью. Внимание было привлечено снова голосом девушки:

— Мама! Ты в порядке?

Женщина, замершая, положив ладонь на плечо Донателлы, вторую руку тоже подняла. Глаза округлились, рот приоткрылся, из него донёсся хрип.

— Что с тобой!? — дочь попробовала убрать её кисти с себя, но пальцы впились намертво, заставив первокурсницу скривиться от боли.

Отрезвить мать пощёчиной она не смогла, зато вызвала ею хохот.

— Одержимая! — догадалась Дашка, вместе с Джайде и Лориантой пристально следившая за одногруппницей и её родительницей.

На жертву духов поднялось штук пятнадцать жезлов и столько же посохов. Затравленно озираясь, женщина принялась душить родную дочь. Она делала это странно, многие разобрали, что творит мать Донателлы, не сразу: хладнокровно сдавила шею, не дёргаясь, не дрожа от злости, будто просто обхватила пальцами. Только когда тело начало обмякать, в одержимую полетели лучи.