Марина Добрынина - Империя под угрозой. Для служебного пользования

— Чушь! Полная чушь! Нас, действительно, захватили. На трассе. Остановили автомобиль…

— Кто?

— Там была… девушка…

— Просто девушка?

— Что Вы имеете ввиду?

— Не Мастер?

— Нет, конечно!

— А чего ради он тогда стал останавливаться? Он ехал с важной миссией. Он способен на расстоянии, на большом расстоянии определять, является ли человек Мастером. Он не вправе был отвлекаться на посторонних. Заврались Вы, Любовь Авдеевна! — нежно произношу я.

Мои соучастники стоят вокруг нас и молчат. Наблюдают с напряжением на лицах.

— Да как Вы смеете! — пищит она. Но что-то мне не страшно.

— Супер, — вздыхаю я устало, — вот и поговорили по душам. А теперь, сука старая, выкладывай быстро, как все было на самом деле. Расскажешь все правильно, высадим тебя в ближайшем населенном пункте. Нет? Буду тебя ломать, причем с громадным удовольствием.

— Да как ты меня сломаешь, — верещит она и лицо ее искажается, — ты даже не Мастер!

М-да, неувязочка вышла. И тут я чувствую, как во мне волной нарастает сила. Моя. И еще дополнительная. Ура, вовремя. Спасибо ребенку, выручил.

— Так, — говорю, — сейчас проверим. Восприимчивость у Вас шикарная. Где-то 94. Сила… А вот с силой непорядок. У нас, знаете ли, идейников, этот показатель гораздо выше. Вот у Вас 26, а у меня 78. Да, я всего лишь семерка против Вашего одиннадцатого, но давайте посмотрим, что мы можем сделать с Вашей шикарной восприимчивостью. Сергей, Семеныч, подержите даму. Она сейчас дергаться начнет.

Нехорошо, наверное, пытать старушку. Но очень хочется. Да и ребенок мой тоже не против, судя по тому, что продолжает силой делиться. А какие у человека самые большие терзания? Правильно! Сначала совесть, потом страх, вернее, ужас невыносимый, потом…

— Хватит! — кричит она.

Надо же, морда вся в слезах и соплях, как выразился бы незабываемый Георгий.

— Готовы? — интересуюсь я.

— Да!

— Отлично. Тогда по порядку. К ПОПЧ Вас с Егором направил Магистрат?

— Нет.

— НЕТ?!

— Старший Магистр. Он велел Егору встретить меня в Чеширах и сопроводить в Соленое Озеро.

— Зачем он там был нужен?

— Для антидота… — рыдает дамочка, — я вам правду сказала.

— Чудненько. Зачем Мастерам антидот я, примерно, представляю. А что же сами не сделали?

— У нас лабораторий нет соответствующих. ПОПЧ обещали помочь. И у них уже были разработки.

Надо же, она успокаивается. Стойкая, зараза. Надо поднажать.

— Ай! — кричит. И чего так орать? Я же тихонько и только по эмоциональной составляющей.

— Почему именно Егор?

— Молодой, здоровый, одаренный. Под руку попался…

— И зачем его перед этим таскали на заседания Магистрата?

— Он должен был передать ПОПЧ наши планы. Ой, нет, не бейте больше! Я расскажу так, что знаю. Магистрат давно общается с ПОПЧ. У них общая цель — сменить власть в государстве. Но есть проблема — телефонная связь может быть прослушана. Магистрат отправлял посредников, но двух из них перехватили. Не все Мастера перешли на нашу сторону. Некоторые до сих пор служат в Инквизиции. Из проводников быстро вытряхнули информацию. Тогда мы и решили использовать Старостина. Для пробы.

— Он должен был это все доложить руководству ПОПЧ.

— Да, должен был.

— И что?

— Он отказался. Сказал, что это противоречит его принципам.

— И тогда?

— Тогда его стали допрашивать. И приносили ко мне. Я его восстанавливала. Думаешь, мне его было не жалко?

— Да мне все равно, — устало отвечаю я. Кажется, силы во мне понемногу иссякают. Хорошо, что напуганная медичка пока этого не заметила.

— Почему же, — спрашиваю, — он сейчас был в таком состоянии, если Вы его лечили?

— Он пытался бежать. Его оставили слабым, чтобы не было повторения.

— А Вы не знали планов Магистрата? Сами не могли им все рассказать?

— Откуда? Я всего лишь медик! Я знаю лишь то, что Вам сейчас рассказываю.

— Они получили информацию?

— В конечном итоге, да. И уже после этого начали исследования.

— Антидот получили?

— Не знаю. Меня не во все посвящали. Я принимала участие лишь в нескольких опытах.

Черт, ноги подкашиваются, пора прекращать.

— Серега, — прошу я, — поехали.

— А что делать с ней? — сухо спрашивает Сергей. И лицо у него такое… Непроницаемое.

— Оставим здесь.

— Вы обещали! — протестует Любовь Авдеевна, — обещали, что отвезете меня к населенному пункту!

С трудом поворачиваюсь к ней.

— Да, конечно, но это в случае добровольного содействия. А на Вас мне пришлось давить, так что пардон…

Загружаемся в транспорт и выезжаем, оставляя верещащую медичку на лесной полянке.

— Сахар! — требую я, и, не дождавшись его, засыпаю.

Глава 8

Открываю глаза. За рулем Семеныч. Ага, значит, я в седане. Быстрый взгляд назад. Вот он, мой Егорушка, выглядит уже хорошо. Но почему же он в сознание не приходит? Прошу Семеныча остановить автомобиль. Иду к Сергею советоваться. По пути выклянчиваю у Лизаветы бутерброд. Вкусно!

Не успеваю рта открыть, ну, для разговора, как высказывается Артем.

— Он в коме!

— Но выглядит-то он хорошо, — возражаю я.

— Май, он прав, — высказывается Сергей, — Я тоже это чувствую.

А вот Серега у нас выглядит не очень. И Семеныч. И Артем, неловко придерживающий забинтованную левую руку. И только Лизавета пока еще свежа и хороша.

— Прости, Тема, — нужно было сначала заставить ее тебя полечить, — виноватым голосом произношу я.

Он нетерпеливо отмахивается.

— Ерунда, — говорит, — заживет. Вот что с Егором делать, я не знаю.

— Я тоже не знаю, — признаюсь я.

И только Серега молчит и о чем-то напряженно раздумывает.

— Дай-ка, — говорит, — попробую один фокус.

Подходит ко мне и церемонно возлагает руку мне на живот. Стоим две минуты в молчании. Ничего не происходит. Лицо у Сереги разочарованное.

— Он далеко, — говорит проводник, — не могу дозваться.

— А если бы ты, ребенок и Георгий? — спрашиваю я.

— Возможно.

— Поехали к Георгию.

Все кивают.

— По пути, — продолжаю я, — народ по домам развезем. Ну, Артема с Лизаветой обратно на хутор, Семеныча, куда он скажет. Думаю, можно в Стапин. Его там должны принять.

— Ну нет! — возражает Семеныч, — нечего мне делать в Стапине. Я, может, еще с мужем твоим не познакомился. И вообще, мало ли, что может случиться.

Я долго разглядываю его усатую физиономию.

— Михаил Семенович, — спрашиваю, — а почему Вы вообще с нами поехали?