Марина Ефиминюк - Игры по чужим правилам

— Молодые люди, я знаю, что вы здесь! — в тишине раздался голос хозяйки особняка. Простучали каблуки — Аида вошла в оранжерею и нетерпеливо приказала:

— Выходите!

Давясь от смеха, мы забрались еще дальше. Филипп приподнял меня, и я осторожно поставила босые ноги на его кеды. Тесно прижавшись, мы прислонились горячими лбами. Наше дыхание смешалось.

— Это переходит границы приличий! — Похоже, Аида потеряла терпение. — Я слышу вашу возню!

— Надо купить ей беруши, — прошептал парень, и от шутки я прыснула, но немедленно прикусила губу.

— Имей совесть, Филипп! — В тоне матери послышался укор. — Твое замечание меня оскорбляет! Выходите оба!

— Про'шу, — вкрадчиво добавил по-польски хрипловатый баритон.

И парень изменился в лице. Он поднял голову, буравя тяжелым взглядом плетень за моей спиной. Казалось, что температура в оранжерее за мгновение упала на несколько градусов. От холода по голым рукам побежали мурашки.

— Какого черта? — процедил Филипп, прислушиваясь к нежданным визитерам.

— Не чертыхайся! — строго велела Аида, а когда мы выбрались из укрытия, то презрением прошипела: — Вы, как дети, право слово!

Она оглядела меня с головы до пяток, примечая и пылающие щеки, и зацелованные губы, и открытую майку на тонких бретельках, мало подходившую для того, чтобы предстать перед посторонними. Смутившись, я нервно заправила за ухо выбившуюся прядь волос и скрестила руки на груди.

— Аида, да брось, — примирительно протянул Филипп, перехватив осуждающий взгляд матери. — Мы не рассчитывали, что кого-нибудь встретим.

— Я заметила, — сухо отозвалась та и кивнула в сторону: — Твой отец здесь.

Из дверей зимнего сада за пикировкой равнодушно наблюдал высокий мужчина в дорогом строгом костюме. Чудилось, что воздух у его фигуры подрагивал и плыл, как если бы от тела гостя исходили ледяные потоки. Странная аура вызывала смертельный ужас. От ощущения близкой опасности захотелось забиться в дальний уголок оранжереи, свернуться в комочек и закрыть голову руками. Это был тот самый человек, который сначала преследовал нас с Заком, а потом разговаривал со мной в архиве!

— Бог мой, Роберт, довольно инквизиторских фокусов! — раздраженно проговорил Филипп, крепко прижимая меня к себе. — Ты даже Аиду напугал!

Как по мановению волшебной палочки, страх схлынул, и я сумела разглядеть незнакомца. Филипп поразительно походил на мужчину — те же высокие скулы, упрямый подбородок, овал лица. Только глаза у визитера были выцветшими, с застывшей точкой зрачка и черным ободком вокруг мутно-голубоватой радужки.

— Мальчик, не забывайся! — возмущенно осекла сына мать.

— Я тебя умоляю! — сморщился парень. — То, что он — твой бывший муж, еще не дает ему право по-свински вести себя в нашем доме!

Дерзость вызвала в Роберте усмешку. Он что-то сказал по-польски, и, не задумываясь, Филипп перешел на язык инквизиторов. Они говорили с вежливым спокойствием, но крайне отчужденно, как плохо знакомые люди, однако складывалось впечатление, будто сын и отец спорят. А когда Аида вдруг побледнела и прижала пальцы к губам, то стало ясно, что происходило нечто ужасное.

— Ты не можешь! — произнесла она по-русски.

— Вопрос решен! — нетерпящим возражений тоном отозвался Филипп и кивнул: — Саша, пойдем-ка спать.

Я послушно направилась к дверям и невольно отшатнулась от Роберта, оказавшись рядом. Мужчина не сдвинулся в места, чтобы уступить нам дорогу, и, обращаясь к сыну, по-польски, произнес нечто резкое. Филипп покосился на отца и, легонько подтолкнув меня в спину, чтобы не останавливалась, с досадой бросил:

— В первую очередь, это правильное решение.

— Поздравляю, — Роберт сухо улыбнулся, — ты, наконец-то, повзрослел.

Когда мы вышли в сумрачный холл, достаточно далеко от мрачного гостя, то я не утерпела и с решительным видом повернулась к Филиппу.

— О чем вы говорили?

Тот спрятал руки в карманы и, склонив голову набок, посмотрел на меня, как на противно зудящего комара. Эта отвратительная привычка, окатывать людей высокомерным призрением, если самому просто-напросто не хотелось продолжать дискуссий, обычно доводила окружающих до нервного тика.

— Я не сдвинусь с места, пока не скажешь! — выразительно изогнув брови, пригрозила я.

Заявление прозвучало ребячливо и глупо, для важности не хватило только капризно топнуть босой ногой. Парень так и не улыбнулся несмешной шутке. Его воспоминания застряли на сцене в оранжерее, причем не на самой ее романтической части.

— Завтра меня арестуют, — тихо вымолвил он бесцветным голосом.

Короткая, но веская фраза, как на заевшей граммофонной пластинке, несколько раз повторилась в неожиданно опустевшей голове.

— Ты собирался мне рассказать об аресте? — единственное, что сумела пролепетать я.

— Да, — Вестич помолчал, — но не знал как.

Получалось, что Филипп позвал меня в оживший зимний сад, чтобы попрощаться. Похоже, сам-то он вовсе не рассчитывал на счастливый финал нашей истории.

Глава 11

Освобождение

Старейшины появились ранним утром, и Гнездо послушно открыло для них двери. Женщин, живущих в особняке, попросили остаться в спальнях, даже Аида была вынуждена подчиниться и покинуть большую гостиную. Вместе с сильнейшими ведьмаками города в дом пришли средневековые традиции, и, следуя им, женщинам отводилось скромное место у очага с колдовским котелком, а за неимением таковых — в будуарах.

Я следила за приездом нежеланных гостей, сидя на подоконнике в своей маленькой спаленке. С высоты второго этажа двор лежал, как на ладони. Отсюда были видны и лоскут мокрой асфальтной дороги, сразу за каменным забором, и стена густого соснового бора.

Моросил дождь, съедавший последние кляксы посеревшего снега. Ветер разгонял по большим лужам мелкую рябь, путался в голых ветвях деревьев. Внезапно дернулись створки кованых ворот и на удивление быстро открылись, хотя Гнездо редко проявляло гостеприимство. Неторопливо, подобно неповоротливой черепахе, во двор вполз черный раритетный Линкольн, один из тех, что любят показывать в гангстерских фильмах. Автомобиль остановился практически у крыльца. Судя по всему, очередному визитеру было глубоко начхать, что другие оставили машины за воротами.

Дверь широко распахнулась, и из салона выбрался высокий чудаковатого вида старик в широкополой шляпе и со старомодной тростью в руках. От дождевой мороси он прятался под прозрачным наколдованным куполом, заменявшим зонт. Гость резко поднял голову, придержав шляпу рукой. Точно угадывая, откуда за ним подглядывают, ведьмак устремил острый, как бритва, взор в мое окно.