Катя Зазовка - Ворожея

— А если бы не я, так…

— Перестаньте, — робко попытался влезть мельник.

— Не лезь! — разом прикрикнули на него Алесь и Милава.

Вит стушевался и отошел. Парочка снова схлестнулась гневными взглядами и колкими словцами.

— Можно подумать, я для тебя мало сделал!

— Так ты что ж, теперича станешь подсчет вести, сколько раз меня из беды вызволял? Ну и ну! — развела ладони Милава.

— А вот и стану! — повторил движение сын старосты.

Ворожея никогда прежде не чувствовала себя столь рассерженной. Она прямо-таки задыхалась от негодования. Кажется, так и отлупила бы этого несносного богатыря!

Воспользовавшись заминкой, Вит встал промеж ними и сказал:

— Покуда вы тут ругаетесь — деревня в опасности!

Отрезвляющие слова вмиг подействовали. Ярость бесследно сползла с обоих ликов, точно ящерка с камня. И правда, чего это они? Алесь и Милава поглядели друг на друга и пожали плечами. Дождь обратился ливнем.

— Может, в хату ко мне вернемся?

— Так, давайте вернемся, — согласилась Милава. Алесь кивнул.

Троица направилась к мельнице. Сын старосты шел на шаг впереди ворожеи. Услужливо отклонял ветви и нередко взволнованно спрашивал, как она себя чувствует. Видать, устыдился своего недавнего поведения. Милаве и самой было совестно. Но вот просить прощения язык почему-то не поворачивался. Вот ежели б на месте Алеся кто иной был, тогда — да.

— А чего это ты за мной в воду бросился? — спросила она.

— Углядел, что ты тонешь, вот и бросился, — пояснил сын старосты, отводя в сторону пышную еловую ветку. Как только Милава ее миновала, лапа вернулась на место, рассеяв вокруг полчища брызг.

— Эй! — воскликнул Вит, шедший позади. — Осторожнее!

— Чай, не княжна, чтоб тебе проход рушниками выстилали, — хохотнул Алесь.

Вит, поджав губы, обогнул парочку и пошел впереди — мол, сами там промеж собой разбирайтесь, а я тут ни при чем!

— А почему ты решил, что я тону?

— Ну как же? Вит орал, что оголтелый. Гляжу — а ты аккурат в самой середке реки, да уже не шевелишься!

О! Так он не только ее не спас, а чуть не потопил?! Новая волна гнева прокатилась по телу. Милава подняла очи на молодца. Тот улыбался, довольный своим поступком. Ярость вдруг схлынула. И ворожея засмеялась.

— Ты чего? — насторожился странным поведением Алесь.

— Ничего, все добре, — смеялась Милава. А когда успокоилась, поведала спутникам о том, что от Ружи узнала. Молодцы так и застыли, раскрыв рты. Ничего подобного прежде они не слыхивали.

— Стало быть, не будет боле на селе хвори, — заключила Милава. — Ведь Воста померла.

Вит рассеянно кивнул. Его шаг утратил напористость. Ветви хлестали по лицу, но он словно не замечал оного. Милава искренне сочувствовала ему. Надобно ж, мало того, что только-только поспел себе девицу по духу сыскать, как та погибла, так еще и лиходейкой оказалась.

— А что, ежели она тоже из могилы выходить умеет? — вдруг выдал предположение Алесь.

— Ну, мы ее захоронили, как водится, — Вита передернуло.

— Не, не должна. Кукоба ведь ведьмаркой черной, ведьмаркой знатной была, — молвила Милава, но на сердце вдруг почему-то стало неспокойно. Она ведь о Восте ничего не ведала — откуда та, чем по жизни занималась, была ли у нее семья. Все, что смуглянка о себе рассказала, так только то, что лучшей доли искала.

— А ежели и она ведьмовству обучена была? — нахмурил лоб Алесь, пропуская Милаву вперед по сухой тропке.

Ворожея смутилась. Русалка сказывала, что девица Паляндру матерью звала. Нет, не может быть. Она бы почуяла.

Скоро они вышли к мельнице. Обогнули хлев. Его дверь подпирал Цвет. Сначала Милаве показалось, что молодой кузнец спит. Но тот, сгорбившись под натиском пожаловавшего в его хату горя, вглядывался в размытую струями дождя землю и тихонько что-то шептал. Видать, молился. Троица подбодрила его. Тот выжал в благодарность улыбку и снова уставился в землю. От предложения Вита сменить его, Цвет отказался.

— Ну, как он? — спросила Милава.

— Молчит в основном. Порой скулит, точно стонет. Ты поможешь ему снова человеком обернуться?

— Я постараюсь, — пообещала ворожея. — Пойдем в хату, я настоя сварю. Он согреться поможет да в душе порядок наведет.

— Не, я его одного не покину, — заупрямился Цвет. — Худо ему, я чую.

Милава понимающе кивнула и направилась к хижине. Вит и Алесь пошли за ней. В хате топтался Череда. Завидев, что сын вернулся, он бросился к нему:

— Ты что себе мыслишь? Сначала вдруг в сон провалился, а после — не поспел я оглянуться, а тебя и след простыл!

Милава усмехнулась — да уж, мало она травки молодцу сыпнула. Такого богатыря двойными, а то и тройными порциями потчевать надобно.

— Все добре, батька, — отмахнулся Алесь и бросил быстрый взгляд на ворожею. — А вот кабы я тут и дале спал, то Милаву мы боле могли и не увидеть. Ну, в той ипостаси, в коей она пред нами теперича стоит.

— Правда? — подивился мужик и похлопал сына по могучей спине. — Коли так, то тогда волнение мое не в счет. Без Милавы нам совсем худо сделается.

Ворожея поспешно подошла к печи, скрывая от остальных усмешку. Пущай Алесь да Череда натешатся. Вит помог распалить огонь да принес воды. Он стал немногословен. Милава чувствовала, что ему надобно помочь. Ничего, вот сейчас она напитку заварит знатного. От него не только одежи высохнут, но и сердце в покой придет. Милава готовила снадобье и спиной чувствовала, как Алесь с нее очей не сводит.

А он и правда глядел. Глядел, как ловко она ссыпает да смешивает какие-то снадобья. Глядел да снова поймал себя на думе, что Милава его восхищала и пугала одновременно. Но все ж манила, пожалуй, больше. Вот такая ему женка и надобна! И краса, и хозяйка. А еще, он точно ведал, она никогда ему не наскучит. Это не деревенские девки, у коих в голове только бусы да веселье. Она внутри глубока, что море-океан, бездонна, словно небо, да светла, точно солнце.

Дивный аромат поплыл по избе. Все носы разом принялись со смаком втягивать чудесный запах. Улыбавшаяся Милава разлила благоухающий напиток и поставила перед каждым. Череда и Вит сразу принялись пить. Только Алесь с подозрительным прищуром поглядывал на содержимое. Неужто догадался о своем внезапном сне? Дождался, покуда ворожея сама не отведала снадобья, только после того и сам приложился. Тягучий пряный напиток и на вкус оказался дюже приятным. Он медленно тек в желудок, разнося по телу тепло. Все отпившие снадобья отклонились назад и с удовольствием прикрыли веки, наслаждаясь уютом. Власть в хате перешла к тишине, нарушаемой только еле различимым потрескиванием дров в печи да шипением.