Ульяна Соболева - Аш. Пепел Ада (СИ)

Аш зашёл в огромный зал, наполненный демонами первого ранга. На возвышении находился трон и на нем восседал отец в окружении своих высокородных сыновей, о чём-то негромко споривших, а также Сеасмила, молчаливо поглаживающего бороду.

В зале мгновенно смолкли все разговоры, воцарилось едкое напряжение при его появлении. Ни слова, ни лишнего вздоха. Только многозначительные переглядывания. Аш прошёл сразу к трону и, припав на одно колено, опустив голову, приветствовал отца.

— Моё почтение, Повелитель!

— Абигор! — Тихий голос Руаха Эша шелестом разошёлся по помещению, отталкиваясь от серых стен. — Встань. Ты задержался.

Аш выпрямился перед Повелителем, не обращая внимания ни на ухмылку Лучиана, ни на сузившиеся глаза Асмодея.

— Недалеко от столь безопасной, — он выразительно посмотрел на Асмодея, — Северной крепости, Повелитель, на мой отряд напали эльфы. Пришлось сделать вынужденный привал.

Руаха Эш молча кивнул и встал со своего места.

— Совет назначен на завтра. — Сообщил он перед тем, как спуститься по ступеням вниз и пройти к выходу из зала в сопровождении Чанкра, намеренно не одарившего байстрюка даже взглядом. Аш мысленно усмехнулся строптивости старика, всем своим видом демонстрировавшего насколько его задел их последний спор.

— Вы только посмотрите, не испугался наш байстрюк. Всё-таки явился. — Берит с ехидной улыбкой подошёл Ашу. — Лучиан, как видишь, я был прав. Так что, братец, буду ждать трёх твоих лучших наложниц по возвращении домой.

Аш скрестил руки на груди, не желая сейчас показывать всё раздражение, которое вызывали в нем братья. Слишком много чести. С них хватит и того что он стит здесь в пыльном плаще, а очень скоро будет драться вместе с демонами низшего ранга за право получить Крепость.

— Да уж…,- Лучиан обошёл вокруг Аша, демонстративно рассматривая с ног до головы его одежду, ещё покрытую толстым слоем грязи и песка, — из-за этого убожества я лишусь самых дорогих своих наложниц.

Аш презрительно фыркнул, возвращая ему уничтожающий взгляд:

— А зачем тебе они, Лучиан? Или твои мальчики перестали удовлетворять тебя? Да, ты, наверное, и не вспомнишь сейчас для чего нужны женщинам дырки между ног? — Лучиан остановился, прищурившись и сжав руки в кулаки. — И если ты считаешь, что у них там болтаются яйца, то ты сильно удивишься.

Асмодей втиснулся между ними:

— Я думаю, что вы можете поделиться своими предпочтениями в другое время. Совсем скоро начнутся сражения. И тебе, — он повернулся к Ашу, — если я не ошибаюсь, придётся в них поучаствовать. Так ведь?

Сучий потрох! Всегда отличался от остальных своих братьев умением мастерски унизить, одним словом вывести из себя, поставив на место любого. Он был намного хитрее Берита, извращённее Лучиана и кровожаднее Аонэса. Как собрание самых худших пороков тех троих, так высоко ценившееся на землях Мендемая.

Аш вышел на арену только с одним желанием: убивать. Он как и всегда жаждал смерти. Неважно чьей, но чем больше, тем лучше. Демон бы с радостью умылся кровью всех этих тварей, с жадностью наблюдавших сейчас за его боем. Многим из них не нужны были ни Северные земли, ни зрелищные сражения. Они пришли сюда выслужиться перед Руаха Эшем. Привычное хладнокровие испарялось так быстро, что Ашу казалось он взорвется от ярости. Потеря контроля. Лишний фактор, который может помешать победе.

Жалкие прихвостни его братцев, неистово жаждущие увидеть его поражение. Они не отводили взгляда с места ристалища, подавшись вперёд и алчно следя за ходом боя. Так же, как и Асмодей, сидевший рядом с отцом и нашёптывающий что-то Повелителю. Он бросил на Аша насмешливый взгляд, и тот отсалютовал ему мечом, в последний момент успев уклониться от удара одного из воинов Берита.

Аш не мог сосредоточиться на бое, он думал о том, что произошло несколько часов назад И, как всегда в последнее время, внутри клокотала ярость при мыслях о ней…ШелИ…Ярость, отнимающая способность мыслить хладнокровно и здраво, не позволяющая продумывать шаги наперёд, как он привык. Такую ненужную в другое время, сейчас Аш приветствовал её с охотой и готовностью. Потому что хотел выплеснуть всю злость, накатившую за день, на демона, вытанцовывавшего перед ним свой последний танец. Он еще не знает, что через секунду Аш будет держать его отрубленную башку за волосы, а потом швырнет ее в разгоряченную боем толпу.

Перед глазами неожиданно возник образ ШелИ в изодранном платье, дрожащей, прикрывающей хрупкими руками обнажённую грудь. И грязной твари, удерживавшей ЕГО собственность в своих вонючих лапах. В тот момент желание накинуться на него и мучительно долго раздирать кожу на сотни тысяч мелких ошмётков едва не сбило с ног. Наблюдать, как он корчится под когтями Аша в жуткой агонии боли и страха, унизительно умоляя о пощаде. Но времени не было совсем, и потому надсмотрщик остался только без глаз за то, что посмел увидеть вещь, принадлежащую только Ашу. Почему-то мысль, что кто-то другой может просто увидеть её обнажённой больно обжигала изнутри, ещё больше воспламеняя его ярость и вынуждая желать мучительной агонии ублюдка. Но в Мендемае лишиться зрения равносильно смертному приговору с небольшой отсрочкой приведения его в исполнения. Аш бы не удивился, если окажется, что уже к этой минуте надсмотрщик лишился своей гнилой души и валяется в какой-нибудь выгребной яме.

Когда Аш услышал её зов, полный паники, то остановился, как вкопанный посреди двора. Она никогда раньше его не звала. Голову будто сжали металлическими тисками, когда её дикий ужас коснулся его сознания. Бросился к правому крылу крепости, но не нашёл там даже её запаха. Он побежал в сторону загона для рабынь, уже понимая, что могло произойти. Сердца как будто осторожно коснулись колючие ядовитые щупальца. С каждым днём они становятся всё более цепкими, вгрызаются намного глубже, причиняя демону непривычный дискомфорт. Это непонятное раньше чувство вины…Нужно было приказать поселить её в женской половине крепости, а не оставлять возле конюшни. Мысленно встряхнул себя, какого дьявола он должен заботиться о ней? Она всего лишь вещь. Да, необычная для здешних мест, довольно экзотическая и манящая, но вещь. Не более того.

Пусть даже она и вызывает непонятные эмоции, которые будоражат сознание, заставляя совершать неуместные, лишние поступки. Она то притягивает к себе призывным блеском синих глаз, то с отвращением отталкивает, стоит лишь прикоснуться к ней. То буквально тает, выгибаясь навстречу его рукам, то дрожит от неуправляемого ужаса, когда ему уже хочется куда большего. И это злило больше всего. Иногда казалось, что тихие стоны и неуверенные ласки — всего лишь игра, призванная задобрить зверя, не разъярить его. Видимо, до сих пор сказывается тот разговор с Ибрагимом. Но только до тех пор, пока Аш не решит предъявить на неё свои права. Потому что тогда она оказывается бессильной перед собственным страхом, распахивая глаза, наполненные ожиданием боли, когда он уже подыхает от бешеной потребности ворваться в её тело и исторгать из неё стоны.