Надежда Кузьмина - Драконья доля

Уже целенаправленно начала искать.

И, за большим валуном, увидела: из россыпи камней помельче торчит рука!

Подбежала, схватила кисть — тёплая. Значит, жив? Тогда срочно надо откапывать. Стала отбрасывать камни, пуская их вниз по склону, одновременно пытаясь сообразить, где под завалом может находиться голова. А то встану сверху, это его и доконает. В том, что это именно «он», не сомневалась: ладонь была заметно больше моей, запястье шире. Ещё раз прикоснулась к руке — и пальцы чуть шевельнулись, пытаясь сжаться. Точно жив!

Я даже не удивилась, когда из-под осыпи показался запылённый синий рукав. Ну да, а кому ещё быть в этом сумасшедшем месте? Отбросила косу за спину и остервенело начала откидывать булыжники. Будет обидно, если умрёт, когда я его уже нашла.

Голова обнаружилась совсем не там, где предполагалось, потому что рука была вывернута под странным углом. Похоже, сломана. Лица не разглядеть — склеившиеся от крови растрёпанные тёмные волосы пристали ко лбу и щекам, залепив глаза. Хотя в любом случае парень был без сознания. Наверное, оно и к лучшему. Потому что к концу раскопок я уже сильно сомневалась, что он выживет. Одна из ног тоже оказалась сломанной ниже колена, а всё остальное было залито кровью и избито камнепадом. Сам он упал с этого обрыва или обрыв упал на него — кто знает?

Уложив тело поудобнее, помчалась в землянку за топором. Надо срубить две или три длинных лесины, сделать волокушу. На себе, даже под откос, мне его не дотащить.

Волокушу — из пары жердей и плаща между ними, я соорудила. А дальше началась мука.

На взгляд у моей находки имелась одна — ибо твёрдо быть уверенной нельзя было ни в чём, — здоровая рука и одна целая нога. За две другие конечности тянуть точно нельзя, потому как и без меня уже покалечены. Сам парень высокий, с крепким и, замечу, тяжёлым костяком. Без сознания. То есть просить перевернуться или подвинуться бесполезно.

Кто когда-нибудь пытался нести человека, знает, что с мешком картошки, даже с двумя мешками, куда проще. И не только потому, что не надо беспокоиться, как бы лишних синяков не наставить. К тому моменту, как я затащила парня на плащ и мы поползли вниз по склону, меня саму надо было откачивать.

До кровати я его волокла, подхватив под мышки, иначе бы мы не протиснулись в щель, оставленную в каменной стене для прохода.

Уложила на спину, плюхнулась на край постели и задумалась — а дальше-то что делать? Ясен пень, пытаться помочь. То есть лечить, уж как умею. Но с чего именно начинать? Наверное, с головы — та хоть на виду. Сначала уберу кровь и грязь, а то под серо-бурой коркой ничего не разглядеть. Эх, плакала моя нательная сорочка, а у меня их всего две!

Оторвав рукав, намочила тёплой водой из чайника и принялась обтирать лицо. Тряпка сразу побурела от крови пополам с каменной пылью. Отполоскать бы надо. А в чём?

Куда, кстати, делась сумка этого парня? Может, там есть котелок? Сейчас, лицо оботру, попробую немножко напоить из носика чайника и побегу поищу.

Я промедлила дольше, чем собиралась. После месяцев одиночества странно было прикасаться к другому человеку, да и парень казался симпатичным. Не красавцем, а именно славным, с приятным открытым лицом. Почему-то вспомнилось, как он легко шагал вдоль реки и пел.

Постараюсь выходить.

Мне пришлось копаться в осыпи больше часа, пока нашарила лямку, а потом вытянула рюкзак. Первым делом ощупала — есть котелок, нет? Кажись, есть! Отлично. Тогда бегу назад, оставляю вещи в землянке, а с чайником и котелком иду за водой. Где у нас теперь река, пока не знаю, но неважно, какая-нибудь лужа или бочаг всегда найдутся.

Угадала. Небольшой чистый ручеек в каменистом ложе обнаружился в другой стороне. Может, тут даже рыба есть, потом погляжу. А пока зачерпну воды и — прищурилась — надеру растущей на берегу крапивы. В травничестве я почти не разбиралась, но то, что крапива хорошо кровь останавливает, знала. В деревне, если месячные тяжелые или после родов кровотечение затянется, бабы пили крапивный отвар.

Когда вернулась, парень лежал, как я его оставила. Неподвижный, бледный, дышит часто, на лбу испарина выступила. Видать, совсем плохо ему. Сейчас попробую помочь, не зря же мы с Оласой столько Лэша и Лира мучили!

Оласа говорила, что одежду на раненых не берегут — режут. Но если новую взять неоткуда? Так что сохраню, что смогу.

Синюю куртку удалось стянуть без потерь. Сначала со здоровой руки, потом — медленно и бережно, без рывков — с покалеченной.

Ворот рубахи был затянут шнуровкой. Распустила и тоже стянула. Парень глухо застонал и дёрнулся. Рёбра, что ли, поломаны? Это нехорошо. Сейчас попытаюсь разобраться…

Пока раздевала, разглядывала свой трофей. Тощий, но с мышцами. И, видать, совсем молодой, может, только чуть меня старше. Я и по лицу поняла, что он юнец юнцом, и сейчас убедилась — кожа на груди была гладкой, вовсе без волос. Зато в синяках и ссадинах. Но открытых ран не видать.

Взяв тряпку, начала его обтирать. Потом вытряхнула на край кровати содержимое найденной котомки. Одну свою сорочку я пожертвовала, но рвать на бинты всё, что есть, несогласная! В суме нашлись две полотняные рубахи и склянка с жёлтой мазью. Открыла, понюхала, задумалась. Вряд ли это крем от веснушек? Мазнула себе по тыльной стороне руки — не жжёт. Логично предположить, что это как раз что-то целебное, а уж от синяков или от ран, не так важно.

Порвав одну из рубах на полосы, затянула рёбра. Оласа говорила, что надо так, иначе не срастутся. Пока возилась — нагрелась вода в котелке. Аккуратно, тряпкой, промыла рану под волосами надо лбом. Намазала края мазью и забинтовала голову. И занялась рукой. Та уже опухла в локте. Ох, вот тут я совсем не мастер, как бы он после моего лечения калекой не остался. Знаю только, что суставы выше и ниже повреждения обычно стараются зафиксировать неподвижно, что руку надо согнуть в локте под прямым углом и что лучше, если пальцы полусогнуты. Сейчас накапаю бедняге в рот отвар крапивы и начну мастерить лубок.

Спасло нас обоих то, что парень очнулся. А то бы я намотала…

Застонал, распахнул глаза — и попытался дёрнуться прочь от нависшей над ним меня. Что, такая страшная? Попытка закончилась воплем. Ну, ясно, больно же! Пока был в отключке, ничего не чувствовал, а тут разом заныли и рука, и нога, и голова, и всё, что между ними…

— Где… я?..

— Ты под обвал попал, я тебя откопала и к себе приволокла.

— К себе? — попытался повернуть голову и застонал снова.

— Убежище у меня тут. Слушай, ты весь битый и ломаный. Пока снова не отключился, скажи, для чего твоя мазь и знаешь ли ты, как фиксировать переломы?