Когда погаснут все огни - Анастасия Вайсбах
По храму пронесся тихий вздох. Пусть горели огни свечей и ламп, ярко озаряя великолепное убранство — но всем людям показалось, что тени стали плотнее и гуще, надвинувшись на них со всех сторон.
Зашелестели одежды. Цзиньяньцы, как один, преклоняли колени, отдавая нижайший из возможных поклонов усопшему государю. Кто-то тихо плакал. Кто-то шептал слова молитвы.
В течение суток алтарь будет холоден и пуст. Служители храма с благоговением сметут пепел отошедшего царствования и поместят его в золотой сосуд, что встанет у ног статуи государя Чжэнши, когда она присоединится к прочим изображениям императоров Тянь. Алтарь будет пятикратно омыт водой из освященного источника, после чего на него возложат пять ветвей священных пород и польют пятью священными маслами. Приготовленное возжигание будет ожидать огня нового властителя.
Глава 25
Вино было чуть сладковатым. Легкое и нежное, оно игривой прохладой прокатывалось по горлу.
Чжэнши любил это вино. И теперь Чжучжэн пила эту чашу, последнюю в своей жизни, в память о нем. О той любви, что согревала их двадцать лет.
К ее удивлению, Гуйцзин не торопила. Поблескивающие мертвой зеленью глаза демоницы казались задумчивыми. И даже сочувствующими.
— Тебе не будет больно, сестра, — мягко проговорила Гуйцзин, словно стараясь успокоить.
— Мне слишком больно от потери. И едва ли еще что-то, кроме потери сына, могло бы сделать еще больнее.
— Твоя судьба была счастлива.
— Она счастлива и сейчас. Была бы счастливее, если бы я могла сначала прижать Шэнли к себе, а после поклониться ему как императору, — Чжучжэн горько улыбнулась, чувствуя, как глаза вновь жгут подступившие слезы.
Она и правда была счастлива многие годы. Любимейшая из дочерей своего отца, прекраснейший цветок Лицзи, в восемнадцать лет она была введена во дворец и, пусть и не став императрицей, обрела вечную любовь императора Цзиньяня. Имя ее сына, имя Шэнли указано в завещании, и, вопреки всем проискам Синьюэ, именно он взойдет в конце концов на Яшмовый трон. И ее, Чжучжэн, навечно внесут в хроники Цзиньяня, как Мать державы.
Гуйцзин молчала, глядя на нее. Длинные ресницы ни разу не опустились на жутковатые глаза.
— Что там… после смерти? — тихо спросила Чжучжэн, понимая, что ее последний миг неумолимо приближается, — то, что говорят мудрые?
— Я не знаю. У меня иной путь. Отличный от пути человеческих душ.
— Тебе неведомы судьбю посмертия тех, кто… — Чжучжэн запнулась, ища подходящее слово, — кто породил тебя?
Гуйцзин медленно покачала головой. Возможно, демоница лгала, и нечто все же было ей открыто. Но с той же вероятностью она могла и говорить правду.
Чжучжэн решительно придвинула к себе ларец из желтого палисандра. Большой убор из сияющего жемчуга их южных морей. Чжэнши преподнес его после рождения Шэнли. Украшения, которыми она дорожила больше, чем всеми прочими. Но которые редко надевала все разом.
В большом зеркале отражалась красивая женщина с неподвижным удивительно спокойным лицом. Чжучжэн в последний раз пригладила волосы. Провела по лицу кисточкой с пудрой, затирая следы слез.
Так будет даже лучше, холодно подумалось ей. Моу не смогут держать ее в заложницах, связывая руки Шэнли. Ей, как и всему царствованию Чжэнши — благому ли, нет ли, — пора уйти во тьму былого вместе с усопшим императором.
Все иглы, ножницы и даже ножички для фруктов из ее покоев были убраны по распоряжению Синьюэ, поэтому, чтобы прокусить до крови палец, ей пришлось постараться. Глубоко вдохнув, Чжучжэн вывела кровью на зеркале последние слова — утверждение своей смертью истинности оглашенной воли усопшего государя, проклятие министру Ло, императрице Синьюэ и всему роду Моу. Имя Шэньгуна она написать не решилась — из признательности за его отважные и достойные слова у ложа умершего. Несчастный юноша слишком во власти своей матери, довольно ему и этих испытаний. К тому же… как бы то ни было — Шэньгун тоже был сыном Чжэнши. Пусть и не столь любимым, как Шэнли.
Чжучжэн легко, как в юности, поднялась на ноги. Что толку тянуть каждый вздох? Все равно их окажется слишком мало.
Она легла на постель, тщательно расправив складки лучшего из своих нарядов. Все вокруг называли ее прекраснейшей в Цзиньяне — и она собиралась уйти во всем блеске и великолепии, не как жалкая сломленная пленница, что провела свои последние часы в рыданиях и мольбах. Нет. Она все же победила. И ее сын — он тоже непременно победит, оправдав имя, данное ему Чжэнши.
— Я исполняю свое обещание, Гуйцзин, — решительно произнесла она, — исполни до конца и ты свое.
— Клянусь слезами, что родили меня — исполню.
Резкий холод вгрызся в кости, сжимая сердце и сковывая суставы, потолок завертелся перед глазами Чжучжэн. Но все кончилось быстрее, чем она успела по-настоящему ощутить боль. Ее окутала непроглядная тьма.
* * *
Эту часть дворцового сада была полна какой-то особой тихой меланхолии. Со Мэйсю медленно шла по запущенной тропинке, которая в иной раз показалась бы даже изысканной в своем запустении. Позади тяжело ступали два воина из дворцовой стражи. Не из числа подчиненных ее племянника, конечно же. Так рисковать никто бы не решился.
Дама Со плотнее закуталась в подбитую лисьим мехом накидку. После того, как сиятельную госпожу Чжучжэн нашли мертвой в своих покоях, ее верную служительницу явно не считали опасной. Тем более что острое горе, которое не таясь выказывала Со Мейсю, было искренним. Чжучжэн была не только повелительницей, которой она долгие годы преданно служила, но и ближайшей подругой, почти сестрой.
И вот сейчас, простившись с умершей Чжучжэн, Со Мэйсю прощалась с дворцом, которому отдала всю свою жизнь. Ради незримой власти в его пределах она некогда отказалась от выгодного брака. Разве роль супруги и хозяйки дома могла сравниться с неочевидной стороннему глазу ролью в жизни императорского дворца? В глазах Со Мэйсю ответ был очевиден.
Теперь же наступал поистине важнейший миг в ее жизни. Следовало отомстить за смерть Чжучжэн и помочь в осуществлении ее мечты. Помочь Шэнли взойти на трон. Вынести из дворца соколиную печать, что спрятана в ее прическе взамен привычного валика, на который наматывают волосы. Счастье, что она всегда причесывалась сама, без помощи служанки — благодаря этому ей удалось избежать даже малейших подозрений.
Едва ли она вновь вернется в дворцовые стены. Кто займет ее место при супруге сына Чжучжэн, когда тому придет время ввести во дворец императрицу? Какая-то другая, пока неведомая ей женщина. И пусть, во имя
