Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях - Ольга Васильченко
Я шагнула к ним.
— Богини пресветлые! С вами все в порядке?
— Ну насколько это возможно сейчас, — криво усмехнулась Делька.
Она как-то разом повзрослела. Куда только делось наивное выражение в огромных голубых глазах. А может, его и не было уже давно. Осталась только моя привычка, которая за веселой, немного восторженной Адель Мнишек, однокашницей и соседкой по комнате, не замечала изменений.
— Румпель, таверна…
— Знаю, Аля, знаю, — тролль нахмурился. — Не подвело меня чутье. Как зудело в одном месте, что ночевать там не стоит. Сразу ушел, как тебя проводил. Заглянул к Деле, и мы решили не тянуть. А Балт где? Хотел с ним напоследок парой слов перекинуться. Глядишь, помогли бы кой-какие моменты в работе.
— Со вчерашней ночи его не видела, — покачала головой ваша покорная слуга. — Похоже, не все так просто с нынешним делом.
— Ну, передавай привет тогда, — кивнул Румпель. — И это, тоже там не особо затягивайте, — подмигнул он.
— Как на новом месте обживемся — напишу, — добавила Делька.
— Пора, — тролль, взял её за руку, — идем, Алана, проводишь, тут недалеко.
Мы двинулись вдоль конюшен, к пустырю, где конюхи выезжали станционных лошадей, чтобы те не застаивались.
— Вы верхом что ли? — удивилась я, почитавшая, что срываться куда-то в седле зимой сущее самоубийство.
— До Линицы от города по Нявкиному тракту семнадцать верст. К утру будем на месте, а там на дилижанс, и только нас и видели.
— Ненормальные.
— Да уж не больше, чем вы с Вильком, — усмехнулась Делька. — Ну, Лан, увидимся ещё, — подруга обняла меня.
Раздался звон разбитого стекла и во все стороны плеснуло жгутами белого ослепляющего света. Я отскочила в сторону, едва не повалив Адель на землю. Полуослепшая, ошалело трясла головой, пытаясь понять, что произошло.
Рядом взревел Румпель, послышались звуки ударов, характерное хаканье.
— Аля, бегите! — рык тролля потонул в звоне клинков.
Чуть проморгавшись, различила хрупкую фигуру Адель. Её пытался скрутить тот самый недоеденный диваном посыльный. Подруга яростно сопротивлялась, норовя засадить каблуком куда достанет. И я кинулась на помощь. Рука сама нашарила в кармане привычный складной нож. Никогда еще не доводилось кидаться с оружием, пусть даже таким, на людей.
«Все когда-то бывает впервые», — отстраненно промелькнуло в голове.
Лезвие щелчком вылетело наружу, и я с воплем полоснула негодяя по предплечью. Тот взвыл и отмахнулся от меня, словно от назойливой кусючей мухи. Скула взорвалась болью, в глазах заплясали алые пятна, и ваша покорная слуга со всей дури шмякнулась на обледеневшую землю. Кто-то бесцеремонно придавил меня ногой, не давая подняться. К лицу прижали тряпку, разящую какой-то алхимической дрянью.
«Балт, прости меня» — было последним, что промелькнуло в угасающем сознании.
Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной стражи
Мерзкая ночь превратилась в не менее мерзкий день. Проверяющего так и не нашли, он словно вернулся обратно в Полуночную бездну. Зато отыскали Калиостровича. Точнее то, что от него осталось. Его комнату в таверне перевернули кверху дном, а самого знаменитого ясновидящего отравили неизвестным снадобьем. Так что голова и тело так распухли, что едва помещались в приснопамятные наряды со звездами и массивный тюрбан. Поэтому тщательное протирание его тела смывающим раствором ничего не дало. Опухшее синее лицо с трудом напоминало человеческое. Если к нему и применили живописную магию, определить это стало невозможно. Видимо, хозяин шайки подчищал хвосты, то ли, наконец заполучив то, за чем охотился, то ли решив, что игра уже не стоит свеч.
В усадьбе Мнишека, за которой я на всякий случай установил слежку, наоборот стояла напряженная тишина. Как перед той самой последней бурей, после которой уже никто не выживет. Редкие слуги, остальных хозяин распустил без объяснения причин, шарахались от стражников, как от куця водзянеки, и будто бы боялись открыть рот. Конечно, после второго за несколько дней нападения дерзких грабителей, винить их было сложно, но выглядело всё равно всё крайне подозрительно.
Надежда оставалась только на пойманных бандитов, но и тут дидько подложил мне свинью, рана Весельчака оказалась намного серьёзнее, чем могло показаться на первый взгляд. Он впал в беспамятство и в себя больше не приходил. Прытка же замкнулся и говорить упорно не желал, отреагировав только ругательствами на укол лекаря, который по моему приказу набрал его крови.
Я заперся в кабинете, быстро смешав свежий припой. Сейчас помогут любые знания, лишь бы снова разговорить его и заставить припомнить какие-нибудь важные детали. Может быть в их шайку входил кто-то ещё? Габриэль же не зря подозревал наличие стукача. Если найти его, то наверняка получится выйти на самого Морока, не мог же он общаться со своим доносчиком через кучу посредников — слишком долго и рискованно.
— Пан Вильк!? Пан Вильк! Вы на месте?
Голос Тарунды застал меня с пробиркой у рта.
— Чуть позже, пан Якуб, — нехотя откликнулся я. — У меня сейчас эксперимент.
— Да, да, зайду в другое время. Дело не срочное, — отозвался мой заместитель и затопал по коридору.
Хоть он не строил из себя заправского стражника и не расшаркивался при первой возможности.
Выдохнув, я отпил дистиллята с каплей крови и взглянул на перстень, лежащий на столе. Сосредоточился на нём, как на отправной точке, словно собирался проскочить в узкое отверстие. Вот только видение упорно не хотело приходить. Вместо тюремной камеры, которую я ожидал увидеть, поверх моего кабинета в белёсой дымке возник зал книжной лавки. Алана суетилась, с трудом успевая обслуживать многочисленных покупателей, и беспрерывно шмыгала покрасневшим носом. Опять простудилась. С её склонностью к таким болезням и природной теплолюбивостью стоит переехать куда-нибудь подальше от сырого холодного Кипеллена. Вот только она скорее умрёт от воспаления лёгких, чем откажется от своей лавки.
Я зажмурил глаза и попытался представить Прытку и крошечную каморку в казематах Управления, но лишь услышал отдалённое эхо шагов. Короткое монотонное шлёпанье подошв по камню, когда узник со скуки топчется между стенами в узком проходе. И больше ничего. Ни мыслей, ни ощущений. Даже далёкое шарканье ног быстро растворилась среди шума переполненной книжной лавки.
Что же это происходит?
Я сглотнул горькую слюну. Что случилось с моим треклятым даром? Почему именно сейчас, в тот самый момент, когда он мне так нужен? Ведь
