Инферно - Doktor
— Давай не сегодня, — сказал он наконец, пытаясь оттянуть время, необходимое на принятие решения. — Куда торопиться. Надо все обдумать, в том числе и степень твоего предполагаемого участия. Нужно ли оно вообще сейчас или нет. У тебя один большой недостаток: ты не знаешь и десяти процентов из того, что должна была бы знать на данном этапе, иди все своим чередом. Но при этом, один огромнейший плюс: ты прекрасно представляешь последствия ошибки в этом деле, на себе испытала, прочувствовала, к тому же знаешь, о чем и о ком речь идет.
— Да, Владимир Святославович. Я все это примерно представляю. Поэтому понимаю, что все не просто.
— Тогда я должен сказать тебе одну вещь, что бы ты учитывала и ее, когда будешь принимать решение.
— Какую? — не скрывая удивления, спросила Катенька.
— В больницу парни из ФСБ тебя уложили специально. Они знали, что ты не виновата ни в чем. Знали, что ты не сумасшедшая, но спрятали тебя от возможной мести «Феникса». Так что и суд, и медицинская экспертиза, все было заранее продумано и инспирировано ими.
— Зачем? — воскликнула Катенька, обиженно поджав губы.
— Вот только реветь не вздумай.
— И не собиралась, — сердито сказала девушка, решительно мотнув головой, отчего облако волос взлетело на мгновение и вновь опало на плечи. По ее виду Владимир Святославович понял, что сама она отнюдь не уверена в таких своих заверениях.
— Ты погоди обижаться. Послушай. Я тебе еще раз скажу, что жизнь вообще штука жестокая, хотя ты и сама это знаешь, а жизнь взрослая… Я не говорю уже об игрушках специальных служб. Там, зачастую, нет места эмоциям. Они поступили так, как диктовала обстановка. Тебя могли попытаться убрать? Могли. Вот они и упрятали тебя, как можно дальше. При этом им надо было успокоить возможных соглядатаев «Феникса», показав, что они тебе не придают значения и решили, что ты никакой ценности для следствия не представляешь. Опять таки для того, что бы обезопасить тебя… Ну и в некоторых иных целях.
Вопрос, откуда вы это знаете, едва не сорвался с губ девушки, однако она сдержала свой порыв, рассудив, что зная о роде деятельности и возможностях Владимира Святославовича, такой вопрос задавать было бы по меньшей мере глупо.
— Вы хотите сказать, — вместо этого спросила девушка, — что они специально подставляются, пытаясь представить себя дурнее чем есть.
— Ну не дурнее, а в меньшей степени профессионалами, но в целом ты суть ухватила верно.
— А они обо мне не подумали? Мне каково? За решеткой в дурке?! — обиженно буркнула Катенька, все еще не пришедшая в себя после услышанного.
— Милая Катенька, — чужим, уставшим голосом, произнес Владимир Святославович, — это трудно понять, еще труднее принять, но до отдельного ли человека, когда рушатся страны и политические системы, когда мир сходит с ума? Когда кровь буквально затопила мир и уже не только на экранах телевизоров в боевиках, а рядом, наяву, в нашей повседневной жизни.
— Но это неправильно!
— Согласен, но, к сожалению, это объективная реальность. К тому же парни допустили еще одну существенную оплошность, забыв, что время снаружи и изнутри тянется по разному. Подумаешь, две-три недели или месяц-другой! Разве это срок? Их не замечаешь иногда, когда на работе запарка… Вот только в психиатрической лечебнице для нормального человека — это целая вечность.
— Это так, — тихо сказала Катенька, соглашаясь, — только почему именно на это время?
— Срок, минимально возможный для получения всех тех документов, что я в папке принес, а также для оформления опекунства. Иначе тебя вновь направили бы в детдом. А там и прибить могли.
— Так вы знали о том, что они задумали?
— Нет. Но узнал через некоторое время. Через имеющиеся возможности я предложил им свои услуги в плане опекунства и охраны. Они пошли навстречу, но условия диктовали сами. Поверь, будь моя воля, я бы забрал тебя сразу, но сделать ничего не мог. Я ведь уже не служу… Я бы забрал тебя еще из детского дома, но были проблемы, которые пришлось решать.
— Какие?
— Прости, не могу тебе сказать. Просто поверь. Если не поверишь, то не верь, можешь обижаться.
Катенька знала, что если Владимир Святославович прибег к категоричному отказу, то никакими уловками и уговорами у него эту информацию не получишь. Знала она и то, что он в таких ситуациях не обманывает. Сейчас, несмотря на обиду, девушка поверила, что он действительно не мог забрать ее раньше. «Хотя хорошо, что вообще вспомнил и забрал, — рассудительно подумала Катенька, — кто я ему, по большому счету? У отца было много знакомых и тех, кто называл себя его другом. И где они теперь?».
— Кстати о том, что тебя уже нет в больнице, так никто и не знает, за исключением узкого круга лиц. Факт осуждения и водворения в лечебницу освещался широко, а вот обратный процесс интереса у широкой публики не вызвал.
— То есть я еще там? — приняв шутку, повеселевшим голосом сказала Катенька, не умевшая долго обижаться — То-то, чувствую, дурнею с каждым днем.
— И я заметил, — сказал Владимир Святославович, усмехнувшись. Он также почувствовал изменение в настроении девушки. — Так что, если сможешь, пойми, и не обижайся на парней. У них тоже хлопот полон рот. Вон уже и отстреливать на улицах среди бела дня начали… Да! Они вообще, можно сказать подвиг совершили, чудеса заботливости продемонстрировали.
— В смысле?
— Они всей местной больничной братии вежливо пообещали оторвать… В общем не важно, что они пообещали, если кто вдруг вздумает тебя обидеть, или какой-нибудь гадостью колоть. Важно то, что получить обещанное никто не стремился.
— А что оторвать? — игривым тоном спросила Катенька.
— Хм… Голову… — весело буркнул Владимир Святославович и сам засмеялся.
Посмеявшись вместе с ним, Катенька раздумчиво сказала:
— Ладно. Дело прошлое. Не скажу, что меня это не задело. Но большой, непримиримой такой, обиды нет.
— Хорошо. Но я тебе рассказал это не для того, что бы на ребят наябедничать. Я хочу, что бы ты поняла, иногда нам приходится делать не то, что хочется, общаться не с тем, с кем хочется, и улыбаться, до определенного момента, в лицо врагу. Это тяжело.
— Я поняла. Но поймите и вы. Не то, что поступать, мне приходится жить не так, как хотелось. Не обижайтесь. Я вам очень благодарна и,
