Елена Костромина - Трафарет вечности

— И что? — спросил Федор, затем указал на стол, — Вон на столе список. Смотри и собирай.

— А ты мне не поможешь?

— Конечно, помогу. Собирай один, а я другой. Вон видишь, маленькие пустые скляночки? В них и надо собирать.

Некоторое время двое мужчин искали ингредиенты в молчании, прерываемым бормотаниями типа — "почему усы леопарда — жидкость?" — "да потому, что перо какапо — вон те синие кристаллы".

Затем Кузя спросил, рассматривая список:

— Здесь нет крови. Совсем.

— Есть, — откликнулся Федор, — У нас в венах.

— У меня кровь не подходит… — тут до Кузьмы дошел смысл сказанных Федором слов и он окаменел от ужаса.

В его ушах прозвучали слова рецепт: "что течет в жилах сироты, потерявшего мать, и не знающего, кто его отец"

— Ох, прости… Ты… можешь дать кровь для этого эликсира?

— Да, могу… — Федор криво усмехнулся, — Так, все остальные ингредиенты у нас есть?

— Есть, — показал на ряд колбочек в корзинке на столе.

— Забирай корзину, и возвращаемся.

— Просто возвращаемся? И все?

— А что ты еще хочешь?

— Но мы должны поблагодарить… Мать Тьмы…

Федор улыбнулся:

— Это мы сделаем, когда вернемся. А сейчас мы просто вернемся. Бери корзину и просто закрой глаза.

Кузя закрыл глаза и услышал голос Федора:

— Лигейя!

Снова их подхватил мгновенный водоворот темноты и они вновь оказались в подвале. Кузя крепко прижал к себе корзинку с ингредиентами.

— Протяни руку и коснись горящих углей, — сказал Федор.

Кузя протянул руку к жаровне, коснувшись еще не прогоревших углей. Огонь охватил руку ведьмака, но тут же погас. Кузя прижал руку ко лбу.

— Гилайя!

Федор улыбнулся:

— Теперь ты можешь научить еще кого-то…

— Мать Тьмы довольна мной, — задумчиво сказал Кузя, — Но ведь я же убивал ее детей? Она не гневается?..

— Чуть позже ты поймешь, почему, — улыбнулся Федор.

Глава 21.

В два часа у Федора была лекция. Поэтому, долго у Кузьмы он не задержался, а поехал в город. Простояв в пробках, еле успел. Когда прозвенел звонок, Федор подошел к двери в аудиторию, успокоил дыхание и, войдя, безмолвно кивнул присутствующим. Привычно взошел на кафедру:

— Добрый день, дамы и господа, — сказал Федор, традиционно начиная лекцию, — Сегодня мы продолжаем тему приготовления препаратов для электронного микроскопа. Тема — "Красители". Для работы с мышечными тканями применяются следующие красители…

Федор читал лекцию, неторопливо размышляя о том, что было бы неплохо купить дом соседей Кузи и вообще переселиться в Петергоф. Петродворец, как он назвал его по старой привычке. Он уже объяснял Кузе, как его раздражает все время помнить названия городов, когда их постоянно переименовывают, но в подробности не вдавался. Кузьма, подходящий к сорокалетнему рубежу, остро переживал по поводу краткосрочности своей жизни.

Федор молчал и терпеливо наблюдал за тем, как его друг и, во многих смыслах, воспитанник, никак не может принять и смириться со сроками жизни, отведенными другим существам, хотя бы тем же вампирам. Доводы Федора, что, например, оборотни живут гораздо меньше людей, а вампиры вообще уже умерли, на Кузю почему-то не действовали. Он тут же отвечал, что ничего себе умерли, лопатой и то не сразу убьешь, а вот, например альвы, живут вообще вечно. На это Федор традиционно вопрошал, что где же он видел альвов-то? Кузя ответа не находил, ссылаясь на некие признаки, по которым можно было понять, что альвы в городе есть, но хорошо прячутся.

С этим Федор не спорил. Альвы в городе действительно были, Федор прекрасно их знал, но Кузьме об этом сообщать не торопился. Еще слишком молод. Жизнь приготовила молодому ведьмаку сюрприз, но сюрприз тем и хорош, что бывает неожиданно, и Федор не собирался портить удовольствие ни себе, ни Кузе.

Федор недавно откопал среди залежей своих исторических "ценных" бумаг свидетельство о рождении Михаила Петровича Кравченко, лета 1814 от рождества Христова. Сердечный приступ, оборвавший жизнь Михаила Петровича, случился с ним на 193 году его бурной и яркой жизни. Но Кузя не знал об этом. Об этом никто не знал, за исключением Федора. Если бы Петр и Людмила не погибли бы в тот страшный день в Черном Лесу, то и они жили бы так же долго, как и отец Петра, а до этого его отец.

С Питерскими ведьмаками вообще была целая история. Федор, в то время звавшийся как Фаро, очень рациональный и въедливый, особенно для, чего уж греха таить, бестолковых Фениксов, оказался в свое время в ее центре. Именно из-за того, что он умел брать под свой контроль и доводить до логического конца разные ссоры и конфликты, на этом поприще Фаро весьма прославился.

Санкт-Петербург, несмотря на свой ранг столицы могущественного государства, востребован среди достойных детей Первой Матери не был. Сакральное место, на котором был основал город, забылось, и город стал местом паломничества самых различных детей Тьмы. Вскоре там начали происходить вещи, в других местах немыслимые и даже грозящие разоблачением для Первых. Совет Первой Тьмы обратился к Фаро, в те времена уже жившему в Санкт-Петербурге, но ни в какие дела не вмешивающегося, помочь с наведением порядка.

Фаро заломил за наведение порядка такую цену, что Совет несколько недель молчал, видимо переваривал новости. Через неделю пришел ответ — все условия Фаро принимались, но Санкт-Петербург отходил ему пожизненно, как владение. Фаро обдумал ситуацию, попытался связаться с матерью и прочими родственниками, вразумительного ответа не получил и… согласился.

В июле 1713 года к царю Петру в Летний Дворец прибыла тайная делегация: два вампира, оборотень, некромант и, для вящего устрашения русского царя, два горных тролля. Петр немедленно принял делегацию. Он ожидал от "нелюдей" денежной и военной поддержки, но быстро понял, что ни того, ни другого не получит, если не примет безоговорочно все их условия. Больше всего споров вызвал не сам факт подчинения города странному существу, а, именно, личность будущего Хранителя города.

С Фаро он был уже знаком, и новость о том, что теперь именно он будет командовать в его собственной столице, разъярила его. Правда, взгляда на двух горных троллей, мирно пасущихся на лужайке перед дворцом, хватило, чтобы охладить его пыл. Сквозь зубы он проговорил клятву о вечном мире с Хранителем, и, решив сделать хорошую мину при плохой игре, уже от себя, пожаловал Федору Беляеву имение под Петергофом, ранг полковника и наследственное русское дворянство, как подтверждение его шведского дворянского происхождения. Фаро, а с жалованного дня Федор Беляев, за весь исторический вечер не сказавший ни слова, лишь бровь приподнял.