Neil Gaiman - Дым и зеркала

– Приятно.

Она отодвинулась на шесть дюймов. Теперь она сидела на его пенисе, который был зажат между ними. И заерзала по нему.

– Я… я обычно… Знаешь, как трудно сосредоточиться, когда ты так делаешь?

– Говори, – велела она. – Продолжай.

– Введи его в себя.

Одной рукой она взяла его пенис, сама чуть приподнялась, и опустилась на него на корточки, вводя в себя головку. Он выгнул спину, толкая его глубже внутрь. Она на мгновение закрыла глаза, но тут же открыла их снова и посмотрела на него в упор.

– Ну?

– Ну просто, когда я трахаюсь или перед самым траханьем, ну… я просто знаю. То, что я, честно говоря, не знаю, то, что не могу знать. То, что даже не хочу знать. Побои. Аборты Сумасшествие. Инцест. Тайные ли они садисты или крадут у своих боссов.

– Например?

Он вошел в нее до конца, двигался взад-вперед очень медленно. Ее ладони лежали у нее на плечах. Подавшись вперед, она поцеловала его в губы.

– И с сексом это тоже получается. Обычно я знаю, насколько хорошо это делаю. В постели. С женщинами. Я знаю, что делать. Мне не нужно спрашивать. Я знаю. Нужно ли ей быть сверху или снизу, госпожой или рабыней. Нужно ли ей, чтобы я раз за разом шептал «Люблю тебя», пока я ее трахаю, и после, когда мы лежим рядом, или ей просто нужно, чтобы я помочился ей в рот. Я становлюсь тем, что она хочет. Вот почему… Господи. Поверить не могу, что я тебе

рассказываю. То есть, вот почему я занялся этим ради заработка.

– Ну да. Натали от тебя без ума. Она и дала мне твой номер.

– Она чудесная. И в отличной форме для ее возраста.

– И что же любит делать Натали? Он ей улыбнулся.

– Профессиональная тайна. Поклялся хранить молчание. Честное скаутское.

– Подожди-ка. – Она с него слезла, перекатилась. – Сзади. Мне хочется сзади.

– Мне следовало бы это знать. – Прозвучало это почти раздраженно.

Встав, он переместился за нее, провел пальцем по мягкой коже на крестце. Завел руку между ее ног, потом взял свой пенис и ввел ей в вагину.

– Очень медленно, – велела она.

Он подал вперед таз, чтобы пенис скользнул внутрь. Она охнула.

– Так хорошо? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – Было немного больно, когда он вошел до конца. В следующий раз не так глубоко. Выходит, ты кое-что узнаешь о женщинах, когда их имеешь. И что ты узнал обо мне?

– Ничего особенного. Я большой твой поклонник.

– Избавь меня.

Его рука легла ей поперек груди. Другая коснулась ее губ. Она пососала указательный палец, лизнула.

– Ну не такой уж большой. Я видел тебя в шоу Дэвида Леттермена и подумал, что ты замечательная. Очень остроумная.

– Спасибо.

– Поверить не могу, что мы это делаем.

– Трахаемся?

– Нет. Разговариваем, пока трахаемся.

– Я люблю разговаривать в постели. Но хватит. У меня устают колени.

Выйдя, он сел на кровати.

– Значит, ты знал, о чем думали женщины и чего они хотели? Гм. А с мужчинами получается?

– Не знаю. Я никогда не занимался любовью с мужчиной.

Она уставилась на него во все глаза. Коснулась пальцем лба и провела медленно до подбородка, выводя по ходу загогулину по скуле.

– Но ты такой хорошенький.

– Спасибо.

– И ты шлюха.

– Эскорт, – возразил он.

– К тому же тщеславный.

– Возможно. А ты нет? Она усмехнулась:

– Туше. Итак. Ты не знаешь, чего я сейчас хочу? – Нет.

Она легла на бок.

– Надень презерватив и трахни меня в попку.

– Смазка у тебя есть?

– На тумбочке.

Взяв из ящика презерватив и гель, он раскатил презерватив по пенису.

– Ненавижу презервативы, – сказал он, надевая его. – У меня от них чешется. И я совершенно здоров. Я же показал тебе справку.

– Мне нет до нее дела.

– Просто решил упомянуть. Вот и все.

Он наложил гель вокруг и внутрь ее ануса, потом ввел головку пениса внутрь. Она застонала.

– Так… так хорошо? – Да.

Он закачался на коленях, толкая все глубже. Она при этом ритмично охала.

– Хватит, – сказала она несколько минут спустя.

Он вышел, и, перекатившись на спину, она стянула с его пениса грязный презерватив, бросила его на ковер.

– Теперь можешь кончить, – разрешила она.

– Но я не готов. Мы могли бы заниматься этим еще несколько часов.

– Мне все равно. Кончи мне на живот. – Она ему улыбнулась. – Заставь себя кончить. Сейчас же.

Он помотал головой, но его рука уже возилась с пенисом, дергала взад-вперед, пока из головки ей на грудь и живот не брызнула блестящая белая жидкость.

Опустив руку, она лениво растерла по коже сперму.

– Думаю, теперь тебе пора идти, – сказала она.

– Но ты же не кончила. Разве ты не хочешь, чтобы я помог тебе кончить?

– То, чего хотела, я уже получила.

Он растерянно помотал головой. Его пенис обмяк и съежился.

– Мне следовало бы знать, – недоуменно пробормотал он. – А я не знаю. Я не знаю. Я ничего не знаю.

– Одевайся, – сказала она ему. – И уходи.

Он деловито оделся – начав с носок. Потом наклонился ее поцеловать.

Она отстранилась.

– Нет, – сказала она.

– Могу я снова тебя увидеть? Она покачала головой:

– Не думаю. Его трясло.

– А как же деньги? – спросил он.

– Я уже тебе заплатила, – ответила она. – Я тебе заплатила, когда ты вошел. Разве ты не помнишь?

Он кивнул – как-то нервно, словно не мог вспомнить, но не решался это признать. Потом охлопал карманы, пока не нашел конверт с банкнотами, а тогда еще раз кивнул.

– Я чувствую себя таким опустошенным, – жалобно сказал он.

Она едва заметила, как он ушел.

Она лежала на кровати, положив руку на живот. Высыхая, его сперма холодила ей кожу. Умом она пробовала его на вкус. Она смаковала каждую женщину, с которой он спал. Она пробовала, что он делал с ее подругой, улыбаясь про себя мелким извращениям Натали. Она обсосала тот день, когда он потерял свою первую работу. Она почувствовала на языке утро, когда он проснулся еще пьяный в своей машине посреди ржаного поля и, ужаснувшись, поклялся никогда больше не притрагиваться к спиртному. Она знала его настоящее имя. Она помнила имя, которое когда-то было вытатуировано у него на предплечье, и знала, почему оно не могло там остаться. Она ощутила цвет его глаз изнутри и поежилась от посещающего его кошмара, в котором кто-то заставлял его носить во рту рыбу-иглошипа, и от которого он ночь за ночью просыпался, задыхаясь, как от удушья. Она смаковала его пристрастия в еде и голод по вымыслам и открыла для себя темное небо, в которое он смотрел маленьким мальчиком и видел там звезды и удивлялся их огромности и бесконечности, – воспоминание, которое он сам потерял.

Она давно обнаружила, что даже в самом незначительном, малообещающем материале можно отыскать истинные сокровища. И он тоже обладал небольшим талантом, хотя так его и не понял и, кроме секса, ни для чего другого не использовал. Купаясь в его воспоминаниях и мечтах, она спрашивала себя, будет ли он по ним скучать, заметит ли когда-нибудь, что они исчезли. И тогда, содрогаясь в экстазе, она кончила – чередой ярких вспышек, которые согрели ее и позволили выйти из тела, погрузившись в восхитительное ничто малой смерти.