Олаф Бьорн Локнит - Склеп Хаоса

Он попал в маленькую комнату, единственной достопримечательностью которой были несколько закрытых дверей, ведущих в глубь дома, стол, окруженный колченогими табуретами, да распахнутое окно, выходившее на задворки трактира. Еще в комнате присутствовал человек средних лет, вполне могущий сойти за владельца трактира и обладатель самого горбатого носа, когда-либо встреченного Маэлем.

Незнакомец, впустивший Монброна в таверну, привалился к дверному косяку и начал пристально изучать закопченный потолок. Из зала снова донеслось ритмичное постукивание молотков.

– Бенни, это что? – вопросил горбоносый, захлопнув лежавшую перед ним толстенную амбарную книгу и пристально обозрев Монброна с ног до головы.

– Заезжий чистюля из благородных. Утверждает, что должен что-то передать, как он выразился, «хозяину этого свинарника», – невозмутимо отрекомендовал гостя Бенни.

– Я сказал – «хозяину этого заведения», – внес необходимую поправку Маэль. – Полагаю, им являешься именно ты?

– Можно сказать и так, – хмыкнул горбоносый. – В чем, собственно, дело?

– Мне поручено кое-что сообщить, – Монброн несколько успокоился, поняв, что никто не собирается его убивать. По крайней мере, сейчас. – Вот мы тут стоим и мирно беседуем, а в гавани некий Фарес и его люди занимаются тем, что поджигают склады наверняка известного вам Эвана из Бальи…

– Чего-о? – Бенни оторвался от двери и едва не вцепился в оторопевшего аквилонца. – Шемитский ублюдок Фарес в городе и безнаказанно жжет наше добро?

– Замолкни, – приказал хозяин таверны, недоверчиво уставившись на Монброна. – А вы, благородный дон, продолжайте. Оч-чень, знаете ли, интересно излагаете…

– Этот самый Фарес заявил, что ему необходимо перемолвиться парой словечек с вашим Эваном, – завершил свое краткое повествование Маэль и мстительно добавил: На предмет исчезнувших за последние месяцы кораблей, – краем глаза он заметил, что парочка, занимавшаяся упаковкой ящиков, теперь маячит в дверях, с крайне озабоченным выражением лиц внимая его рассказу. – Та особа, что рассказала мне о вашем логове, требовала, чтобы вы были наготове, а в случае необходимости сами принимали решение. Но при этом не забывали о данном вами слове.

– И меня еще спрашивают – отчего ты, Мачадо, так не любишь шемитов? – с тяжелым вздохом проворчал горбоносый. – Мальчики, почему наш уважаемый гость до сих пор стоит, а не сидит?

Из зала немедленно прикатили пустую бочку. Монброн стряхнул приставшие к днищу сухие рыбьи чешуйки и осторожно присел. Бенни, с трудом сохранявший молчание, не выдержал:

– Мачадо, чего развалился, как мешок с помоями? Надо собирать всех наших, надо бежать в порт, надо…

– Ишь, раскомандовался, – с легкой насмешкой произнес чей-то смутно знакомый голос. Маэль (да и все прочие) даже не заметили, когда в комнате появился новый человек. Скорее всего, он зашел через одну из внутренних дверей, хотя мог войти и через зал. – Бенни, торопливость когда-нибудь доведет тебя до большой беды. Ты, наверное, так спешил, что и родился-то раньше срока…

– Эван! – молодой человек пропустил издевку мимо ушей. – Эван, ты слышал, что творится в гавани? В нашей гавани, в нашем городе!

– Твои вопли и глухой услышит, – невозмутимо заметил новоприбывший, кивая Монброну, точно старому знакомому. – Вместо того, чтобы впустую сотрясать воздух, сбегай лучше сам знаешь куда и гони всю тамошнюю братию к причалам. Только не высовывайтесь раньше времени, понял? Я приду чуть попозже и сам разберусь…

– Да чего там разбираться! – Бенни и в голову не приходило, что приказы вышестоящего начальства не обсуждаются, а исполняются. – Фаресу давно следовало настучать по загривку! А то решил, что ему все позволено! Ну и что – четыреста человек, четыреста человек! Нас все равно больше! Горожане, опять же… Спалят ведь город, как есть спалят!

Маэль был склонен с этим согласиться. Пускай сейчас шемиты жгут только определенные здания, однако раздуваемое постоянным морским ветром пламя рано или поздно перекинется на соседние дома. И вспыхнет нечто вроде уменьшенного подобия знаменитого Тарантийского пожара восьмисотого года. Пожалуй, зря он счел знакомых донны Агнессы «подозрительными личностями». Конечно, их основное ремесло более чем противозаконно, однако надо отдать им должное – они не забывают о благе родного города.

– Бенни, перестань трепать языком и отправляйся, – Плоскомордый не дал разговорчивому подчиненному высказать все, что тот думает о шемитах вообще и Фаресе в честности. – Дядюшка Мачадо, ты мне сейчас понадобишься. Все остальные берут ноги в руки и идут вместе с Бенни. И не вздумайте лезть на рожон! Бенни, ты все понял?

В ответ раздалось неразборчивое бурчание, из коего следовало, что таких, как Фарес, нужно развешивать на набережной, и не обязательно за шею. После чего недовольный Бенни и двое молчаливо-деловитых молодых людей удалились, прихватив с собой несколько неизвестно откуда извлеченных самострелов и коротких клинков. Наступало самое подходящее время откланяться и уносить ноги. Поручение донны Агнессы, каким бы загадочным оно не казалось, выполнено. Если по-прежнему хочется своими глазами увидеть дальнейшее развитие событий в гавани, то следует пошевеливаться.

– Пожалуй, я тоже пойду, – небрежно сообщил закопченным балкам над головой Маэль и поднялся. – Дела, знаете ли…

– Конечно, конечно, – закивал Эван и неожиданно для аквилонца добавил: – Кстати, благородный дон, мы ведь до сих пор толком не знакомы. Не люблю оставаться дoлжным неизвестно кому.

– Маэль Монброн из рода Монбронов Танасульских, – буркнул Маэль. – И ты, то есть вы, ничем мне не обязаны. Я всего лишь выполнил просьбу одного уважаемого мной человека.

– Неважно, – очень серьезно отозвался предводитель контрабандистов. – Я не забываю, когда в этом паршивом мире кто-то делает мне что-то хорошее. Так что если вам потребуются деньги, или корабль, или просто и незамысловато набить кому-нибудь морду – обращайтесь прямо ко мне, Эвану из Бальи. Некоторые не слишком умные головы еще называют меня Плоскомордым. Только не спрашивайте, почему – честное слово, не знаю!

Он весело ухмыльнулся, а Маэль подумал, что кличка в самом деле присвоена незаслуженно. Однако удивительно точно подходит этому человеку.

– Ну, раз мы теперь знакомы, – Эван бесцеремонно присел на край стола, отодвинув амбарную книгу Мачадо, – то я хотел бы задать парочку несложных вопросов. Можешь причислить ответы к моему долгу.

– Я же сказал – и речи быть не может о каких-либо долгах… – начал Монброн, но его перебили решительным: